*** 

Спасибо Господь что Господня Война
на разные думы наводит она

что ангел в воздушном пространстве летел
и видимо цель пролетел.

Спасибо Расея не мол родила
а в грунт не забила хотя и могла

за ямбы за банную музу в поту
и зык в раззеваемом рту.

Спасибо покойным деда́м и родне
субботнею кровью снабдили оне

спасиб папа-с-мамой-и-бабушка что
любили меня ни за что.

Вам жены-матроны бароны-друзья
что пел с вами гимны и пиршествал я

а то что я правильно пиршествовал
вообще бы расцеловал.

Всем девам спасибо познавшим меня
Эфира Кефира Земли и Огня!

За милость к рапсоду спасибо тебе
опальный набоб Бе А Бе.

Поклон неземной град Иерусалим
что столь воздусе́й над собой отвалил

и выдать пропеллер соблаговолил
и вон я какой исполин!

Спасибо народ мой спасибо жиды
что музыка следует после еды

отдельно Наталье мерси и Коту
за кротость их и красоту.

 

Иерусалим, июль 2004

 

ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ К ЕВРЕЯМ

 

1

Ну и скот мой народ
если вглядеться
вот

весь как есть
от
кончиков и без носков

Иеремия сказал бы что мы подъяремный скот
а
Моше́ наш Рабе́йну просто сказал Майн Гот!

так
задирали мы оба-на
головы на плацу

на ковры-самолеты как на
свыше
планирующую мацу

 

2

 

что будь я Генделев я бы
ко
Сатма́рскому бы пострекотал Двору

свернул петуха
клекача
аки капару́

перемазав лёгкою пенкой свой клюв
урод
искупив себя свою маму и свой народ

и стал бы о мой народ чист и бел как гадательные бобы
как монгол тих никому не нужен неприхотлив
а в углу бы народа стояла труба

и на
дым из трубы
мой народ смотрел бы как поздний Блок или небо глядит в залив

 

3

 

и принесли бы святые мальчик и девочка
наши
Моха́ммад и А́лия

незабудок мне
и
их перекрестил бы я

а потом облокачивался на стогна твоих площадей Эль-Кудс
искупив
Грех Первородства и все прочие из паскудств

потому что Бог есть любовь например к врагу
потому что Бог есть любовь например врага
потому что если я забуду тебя Эль-Кудс а я например могу

да отсохни
правая моя
до курка!

 

4

 

так что дайте мне незабудок! как
хорошо что напомнил
Савл

ибо сказано
любил ты ангелов
да разлюбил их к псам

ибо сказано
приматов избрал Сам пернатых для этого истребя
и народ мой прибрал к небесам то есть народ Себя

это я к тому что
Бог есть любовь
и пиздец

если я
аллё
правильно понял тебя Отец

 

5

 

Бог есть любовь
и
пока она есть

но
Бог-то Он есть
а любовь лишь пока она есть

Бог ест любовь
пока стоит аппетит как жрет кислород пожар
Господь Велик Элоhи́м Гадоль но Аллах Акба́р

и ест Он народ пока до конца не доест
и на здоровье б но лишь покуда оба субъекта здесь
то есть нет бутерброда прочерк нет едока

узнаешь Отче почерк
Твоя порода
Твоя рука

 

6

 

но
скатерть праздников в перерывах
Он перестилает сам

пух и прах завещав от своих рукокрылов
на ёлку в Адама Кадмо́на сад
небосклону от Вавилона дырочку от балды

а от Иерусалима
слово
ровно длиною в дым

с тем
и Новый Завет уже високосный
жмурясь на очередь на плацу

розовые разевает десны
в ночь
с субботы на пятницу

 

7

 

ибо иммортелей мне принесли непоседы наши Мохаммад и Алия
ибо как живые святые сами они как сад
Мохаммад благовония а Алия благоухания разлия

ибо длится в отрока оке Чад
над Суданом над
а в целой глазнице отроковицы Бенгалия

и поскольку смех шахидов он ведь журчит как у ручья душа
их лёгкая их
как лепет от гашиша́

то и я
весь я
лучист становлюсь и чист

как
после душа
лагерный говночист.

 

8

 

И смотрю я на свой на скот в белом и голубом
на минарет в углу дующий дым столбом
на плацу Эль-Кудса

и на
матерь смотрю млекопитающую мою
на себя смотрю на ходу как пальто в бою расстёгивая искусство

на себя смотрю всё равно огнедышащего хоть убей
хоть спотыкающегося в полах пальто отведи Господь и сапогом забей
отведя за амбар

с огненным ртом на агнца-меня смотрю в ожерелье из голубей
и
и как на словах умноженье простых дробей

я понимаю
кто
здесь Аллах Акбар.

 

9

 

Бог это История ладно но история это не Бог
стория это ров расстрельный или подвал или как
там:

«провал, ров, наполненный шумящим временем» как диктовал
слог в слог
в кровь живой тогда ещё Мандельштам

так что выйдя на гладкое место плац
с листа
я обращаюсь к Тебе: Бару́х мой Ата́

Царь Всего-и-Прочего Господин
был Ты Бог и Господь Твоего народа
а хочешь ходить один будешь ходить один

но отсюда не быть тебе
так господин и знай
Бару́х Ата́ Адона́й!

 

10

 

Был у Тебя народ и у него Всевышний
и еще Творец по бокам Милосердный на обочинах войн и Бог вообще на пустых полях
короче Ты был у народа а он у Тебя но вышел

весь
как на станции
как в «Филях»


но видишь ли
с объектом наблюдения исчезает
и наблюдатель вовсе

незаметно став
в свою очередь
пулемётную на плацу.

Эй, дурачок-Ицхак! знаешь пастбище на откосе
там пропал ягнёнок
беги расскажи отцу!

 

Иерусалим, май июль 2004

 

ИДИЛЛИИ

ЧАЙ С МОЛОКОМ

 

Чай с молоком белая ночь какой чай с молоком
только
в одной палате ночник горит
или
у них стал Питер в начале лета
уже подводный теперь такой
или
я выдохнул жизнь как в жабры
и
легкие пузыри

но не
оторваться мне от окна
и не
насмотреться мне
на
всегда
или
ушла под белую воду вся их страна
или
всегда на этом месте текла вода

белая ночь
какой
чай с молоком
из чешуи глаз не сомкнуть и смотри
рыбий свой рот разевая каждым давясь глотком
и
пью до одури
до
о
дури!

эту
белую воду пью да не пьётся вот
рыбьи слёзы наши
и есть
толща самой воды
или
идёт надо мной весенний ладожский лёд
или
плывут надо мной
небеса как льды

белая ночь
какой
чай с молоком
папа льёт на скатерть слепой старик
отгоняю мальков от света варёной своею рукой
и
за
потевает иллюминатор
из
внутри

и
от
талкиваюсь
от дна
и всплываю на свет звезды
надо мною
одним
и светит она одна
или
отражается от воды.

 

 Яффо, июнь 1984 –
        Куршавель, декабрь 2003

 

ВАЛЬС «РОССИЯ» 

 

Глина да снег
именуемый крошево
хлебушко небушко всё по-хорошему
пёс был цепной был да цепь уворована
что ты смеёшься мудак это родина
что ты хихикаешь мой отмороженный
в склянке метил матерком припорошенный
и
областною газетой оклеено
небо над ясеневыми аллеями

а
под триумфатором конь
он только что не поёт
над триумфатором бурные хлещут знамёна
лев
двойной его герб
на задние ноги встаёт
и
орёл его гриф
и сам его профиль орлёный

под радиатором ржа это кисло железо гниёт
битый бетон Мустафа дохлый паук арматуры
хлеб
потому он и хлеб
что его Мустафа не взахлёб
угол бульвара Политкаторжан и проезда Культуры
солнышко в дождик а частик в томате а ситчик в горошины
в царских султанах двуглавые лошади
Барух Ата Адонай Элоhэйну и охрани Троеручица
угол Пелевина имени Ленина если получится

раз-два-три
под императором зверь
он только что не поёт
его багряный чепрак из стихов в государственном гимне
а в свите его человек
он
вообще
огнями блюёт
что ты смеешься мудак
они все погибли

 

Иерусалим, май 1996 – декабрь 2003

 

САЛЮТ

 

Умру поеду поживать
где
тётка всё ещё жива
где
после дождичка в четверг
пускают фейерверк
где
вверх стоит вода Нева
оправив руки в кружева
а за
спиною рукава
на бантик или два
где
город с мясом
как пирог
пусть
на
застеленном столе
и
чем сочельник не предлог
чтобы домой навеселе
себе
родному существу
подарок к Рождеству
обёртку
от медали
которую не дали
фольгу от шоколада
привет из Ленинграда

и то
поеду помирать
где мамы с папою кровать
где
в алом венчике из роз
как Сталин Дед Мороз

и звон стоит от голова
круженья
света белова
и
вся хула и похвала
халва и пахлава
где
из
бенгальского огня
(Господь
не
смей перебивать)
с улыбкой
словно у меня
(умру
поеду
заживать)
где
улыбаясь словно я
как будто улыбаюсь я
ребёнок
смотрит люто
с букетом из салюта
на плитке шоколада
привет из Ленинграда

умру
поеду
поиграть
в
на белых водах
в Ленинград
где я
на эти торжества
сам вроде божества
и я
не отверну лица
в лицо поцеловать отца
вот батюшке награда
а
много и не надо
а
много и не буду
туда смотреть отсюда
сюда
на лилипута
с букетом из салюта
на плитке шоколада
привет
из Ленинграда!

 

  Иерусалим, январь 1998 –
Куршавель, декабрь 2003

 

«ИЕРУСАЛИМ-2»

 

Говорили
мне
не ходил бы по кайме
где сдувает ветер в небо
а когда лицом к стене
нас сдувает
пепел в небо
и пальба лицом к стене

ничего
себе
стою
поперёк язык жую
напужали
синей жопой
метафизику
мою

если
там
передо мной
как за каменной стеной
мой
Ерусалим Небесный
как
живой перед войной

там
по
воз
ду
сям
дед-отец дед-сын
сам выкидывай коленца
чтоб сошёлся псалм

там
с рувимами сидит
новой
кожею
скрипит
папа
мой урод военный
русской группы инвалид

там
орлы курлы
там
волы рычат
там
от звонов бивуачных
мёрзнут
душки арапчат

там наискосок со мной
как на карте козырной
наш Ерусалим наземный
весь почти что неземной
вам
Ерусалим наземный
нам
почти что неземной

там
на бреющем когда
хвост горит пропеллер блещет
там
на дне
она трепещет
дне
Султанова Пруда

посмотрите я о ком
говорю
в углу фигурка
белым
гляньте на придурка
белым дразнится платком
или белым флагом плещет
пред архангельским полком

а
на
искосок со мной
а вернее за спиной
наш Ерусалим наземный
весь почти что неземной
он такой у нас наземный
что почти что неземной

 

Москва, январь 1998 –
      Куршавель, декабрь 2003 –
Иерусалим, апрель 2004

 

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

 

Да
здравствует война
в хорошую погоду
а
чтобы осветить войну включить и солнце и луну
раздать
татарам платину
а
танкам вылить воду
сержантам выдать кокаин
а
педерастам
хну!

Верховный Негра Чёрный Гог
сам поведёт свои хоругви
Главком Якутии Магог
своих волков
полярные полки
и то
что с нами Бог залог
ото
надёжа и порука
что
помолясь и навалясь
отпразднуем
таки!

а я Аглаю как жену
бы о́бнял
не помешкав
и загляну
а ну!
в ея
в ея очей голубизну
и посадил бы ангелов к столу
с друзьями вперемешку
и поднял рюмку не одну
за
то
как в старину

да
здравствует скажу любовь в любое время года
а
чтобы
не мешать любви пошли бы вы с огнём!
но
зо́рю крикнул Командарм
став профилем к народу
он
весь
крылатый как гусар
восторг
играет в нём

а мы играем и поём
в хорошую погоду
и
на резцах у нас
сурьма и сулема
разносит лекарь кислоту
а
лекарки
крем-соду
и в каждом стане по шатру костру
два цирка
и
тюрьма

играем дети и поем
в виду горы Меги́ддо
и всякий мальчик ножичек отдаст
во
славу
Божию
и блещет по ветру сопля
Магога
от обиды
что писать Гог увёл в кусты
военно
пленно
ю!

а я Аглаю как войну
бы обнял
лёгкою рукою
и на
плеснула бы она
по-царскосельски мне
и
да-да
здравствует война
и
дай им Господи покою
товарищам моим
забытым на войне.

 

Иерусалим, май 2004

 

ПАМЯТИ ДЕМОНА

 

 

Как
змея учат молоку
так
змеи любят молоко
но
в молоке перед грозой скисает жало

гюрзу тенгинского полка
вспоила смерть его строку
железным ржавым молоком
не отпускала от груди
не
удержала

 

 

шармер на водах кислых дев
звездострадальца на манер
мадам
да он мясник
мадам
старлей спецназа

царя игральный офицер
младой опальный волкодав
вцепившийся
как бультерьер
в хребет
Кавказу

 

 

то
саблезубый как Аллах
и на душе его ни зги
ах на устах его молчок
и
на челе его ни блика

но
выскочив из-за угла
стремглав запутавшись в пола́х
озноб как мальчик-казачок
бежал висеть на удилах
его словесности его прекраснодиколикой

 

 

он
приходил из-за реки
из дела
выскочив-таки
и с шашки слизывал мозги
побегом базили́ка

как будто бы и ни при чем
томительно склоняет в сон
и
самому немного
чёрт
противунравственно и дико

 

 

лишь злой чечен не спросит чем
после химчистки от плеча
пах правый пах
и
бряк
рукав бекеши

поэт и в азии поэт
когда скажу и нет
и
над
над у́ммой милосердия закат
Меди́ны от Святой до Маракеша

 

6

 

из
нашей школы он один
в ком странность я не находил
к выпиливанью лобзиком
аулов цельных Господи
и выжиганью по Корану

и
он коронный он гусар
ага как чувствовал врага
в жару на дне ва́ди Бекаа
пардон муа в полдневный жар
во всю шахну Афганистана

 

 

не плачьте пери!
молоком
не кормят змея на душе
не плачьте Мэри
не́ о ком
уже не стоит петь рыдать стихи и плакать

под Валериком фейерверк
над офицериком салют
а смерть что смерть
она
лицо
его лизала как собака.

 

Иерусалим, июнь 2004

 

КЛАССИЧЕСКАЯ
ФИЛОСОФИЯ
В
БУДУАРЕ

 

1

 

Аристотель думал верней учил
зубов
он думал верней считал вернее насчитывал
у мужчин
больше во рту естественно чем у женщин

апропо: знаю дам думающих что член
пропор
циона́лен шнобелю в то время как мой прибор
я имею в виду естественно нос простирается до колен
и крылья его трепещут

а
Платон
он думал вернее писал он
вещь
ото байда́ что и идея вещи

 

2

 

А вот я
я
думаю
пялясь в полный камин огня
такой у нас телевизор для феодала

думаю
что ты будешь вечно любить меня
что ты будешь любить вечно меня
ах
что вечно ты будешь любить меня

да
и
ты
дай волю бы
так считала.

 

3

 

Как шрифт клюя по лицу норовя за край
ты
слепо но точечно
набирай и перебирай и опять собирай
люблю ли

но я о я герой
я выпрямляю тебя уже под себя второй
разведя как в первый раз прихотливый скользящий крой
прорехи ткани набрякшей ливнем глаза открой
в августе слышишь дышу я слышишь хотя в июле

слышишь жужжит она моя похоть
в свой
в чёрный свой собираясь рой
красный с золотом алый с золотом в ослепляющий в золотой
зудом углей раздувая паха и улей.

 

4

 

На
до
на
до
бы

не
истечь
и длю
на на на на на
надобынеистечь но

Господи быстро думаю я
а вернее уже хриплю
я буду любить тебя вечно верней люблю
вечно тебя вечно тебя тебя
о Господи
вечно.

 

5

 

Утлый теперь и валкий
фаллос
в холод и пустоту вынутый из тепла
член иного уже пространства уже снаружи
жалко

жалко думаю жаль
как
души
что
взяла да истекла

жаль как помнишь грек-официант
всё убрал со стола
всё
дотла
вместе с моей любимою зажигалкой.

 

6

 

С
точки зрения
висящего под потолком
музыка кончилась в прошлый раз
и снизу длинный косящий глаз твой волоокий

должен вот-вот встретить свыше его прищур
пока ещё нет
но ещё бы чур
пока
я откинусь и звук включу

пока
ты
перевёрнутая ничком
подрагиваешь
впитывая молоки.

 

7

 

Меж тем
мой нос стекает и растекается
по ковру
и
от истомы я как и хотел помру

вон
лапу свою лижу
полагая
что это
это руки твои о Начальство

и думаю я
слезясь в идею огня читай в полный ад огня
что ты блядь вечно будешь любить меня
а
ушла пожалуйста не прощайся.

 

8

 

Не
интересно
что
о смерти думает атеист
лишь зябнут босые пальцы лишь в дымоходе свист

свист
говорю
в дымоходе
и до
свидания до воскресенья

Аристотель думал погоди у мухи отроду восемь ног
Александр полагал что он
да погоди ты
как минимум полубог
а Сократ что за богохульство следует смерть без погребенья.

 

9

 

Он
голый и навзничь
один свист
про себя бормоча
свист в трубе

а
сейчас он сглатывает сейчас
медный вкус
дурноты
прошлой качки от корабельной

и
вспомнив про свист
уже
исключительно выговаривает себе
без погребения как дурак без погребенья.

 

10

 

Голый встаёт и идёт к окну
окно
под руками с фрамугой вываливается в Москву
а я
оборачиваюсь и не узнаю убранства

всё
он себя успокаивает
равно
но моя бабочка и идея бабочки но моя
обе уже вылетают в трубу в пустоту перепархивая

а
вернее
уже
идею осваивая
пространства.

 

   Москва, февраль 2004 –
Иерусалим, июль 2004

 

ЛЕВ

 

 

Лев
из Дома Давидова

оптика из пламён

воспалённый зев революции и
Пентаграмма огнем
во лбу


медленней конная медь рыдай
шма
и плач Исроэл о нём

Сдом Сале́м Аскелон Гиво́н
видели
магний его похорон

зря
оксюморон
в гробу.

 

 

Зверь
Дома Давидова
рыком единым водитель стай

ой вэй ледоруб ой
прочел напролом
бровей букву «шин» а читай «Шадда́й»

пускай Шило́ах твои князья
шиву сидят на полу земляном
горе сидят по нему и о нём

в бедном херсонском слыхал аду
баюкая
Утреннюю Звезду

под
Интэ́р
Нацьёнал!

 

 

О гнев
из Дома Давидова
ко́ба занёс рамо́н

что ж
не легла не спасла его
пута фридка седая прядь

солдатского императора
что взяв за шанхай поднимал кантон
дон постанично порол пластом

а
в зубе гнилом сорбонны
пото́м

сабелькой мог
а мог и перстом
с вдохновением ковырять.

 

 

Но
опера, камарады, бессмертна
а кобальт переживет распад

во рту
вой лона Давидова-2
иль фигли красная ртуть считай

перманентная революция viva!
в тигле
бесится Красный Лев

о да!
но отвлёкшийся от труда
Китай оборвёт провода

когда
подумает и решит
сто ку́сать посол Китай.

 

 

Ах
роз и лилий у нас дерева́
в саду где живём однова

а надпись
что сад этот лилий и роз
боюсь не совсем права

вообще справедливость ёе вопрос
поскольку как раз среди лилий и роз
растёт моя голова

и пестик торчит из моей головы
как красный язык из рва
свежий язык из чёрного рва

где никогда не росла трава
или
ножик из рукава.

 

 

Все
тварь Дома Давидова
злой меркаде́р не болит в мозгу

о как в свою очередь каждый завидовал
что
в своё время не расстрелял

в кожа́нке чтоб
в рейтузах малиновых
и в полуботинке полно песку

на фоне
сопок и рощиц сливо́вых
неба нежного на берегу

с улыбкой последнею полоумною:
как там дела у парижской коммуны и
сладко ли спит её гаолян.

 

Иерусалим, июнь 2004

 

ГЕНИЗА 

ПОСЛАНИЕ БОРИСУ БЕРЕЗОВСКОМУ
ИНСУРГЕНТУ И ОЛИГАРХУ
НА ДАРЕНИЕ ЕМУ ШОФАРА
23 января 2004 года от Р. Х.

 

Мой олигарх
гражданская война
окончена
всех победила дружба
такого
на-гора́ говна
способна выдать только ленинградская спецслужба
народовластие
жуёт свой труп
под партию единства медных труб.

Посмотришь
как сказал другой поэт
вокруг с холодным пре- или прозреньем
и
сожалений горьких нет
с каким соборным воодушевлением
народ
начальство любит в каждый рот
куда начальство
любит свой народ.

Мой олигарх
дарю тебе шофар
top secret Адона́й минобороны
казалось бы
во времена фанфар
топырятся иные саксофоны
но
и
простая Ерихонская дуда
сгодится к исполнению когда.

Бери шофар
горни в него
владей
в него дудели в Первый День Созданья
в такой же точно дунет в Судный День
АрхиГаврила открывая заседанье
для нас с тобой уже Нестрашного Суда,
архангельская ж
ёшкин кот
дуда.

А Ерихон
а что нам Ерихон
да с полпинка
как тот во время оно
нам ли не знать какие испокон
откаты шли с проектов Ерихона
бери шофар и дуй в него сюда
с энтузиазмом
то бишь
как всегда.

И
выбирая больше чем из двух
каких гармоний жуй хоть жопой всею
в шофаре главное не музыка а Дух
а
он
есть только у тебя на всю Расею
на
олигарх
дудите с утречкá
а дуть надо туда где дырочка.

 

Лондон

 

АВТОЭПИТАФИЯ

 

Какое блядь фэн-шуй какая физзарядка!
Лежу как древний хуй периода упадка.

 

БЕЗ НАЗВАНИЯ

 

Приветствую Вас
скоро видимо будем опять
знакомы

фас опознаю на глаз
авось
до глаукомы

хотя и подагра уже ага
и всё к тому
что всему нога.

Довели хамсины что
в надире
Лев Раком из Дома Девы

а
белла здесь тристия невыносима
от дома скорби до без предела

от рабских словес до арапских небес
гребсти не разгребсти руками
но и от Сада Камней тошнит как от Мураками.

Остаё воевать ура
на байрам танки в гости ходят по кругу
срам как к барану возлёг абрам крупик к крупу

Армагеддон
однако
Армагеддон

как много дум
однако
наводит он
.

Да и кой я
и на кой я
вояка

сей
в кинический час
меж нобелем и павловскою собакой

как бы не пёрднуть от нервности фистулой на уроке
кто гениальнее
Вы или сорокин.

Иль
спросить у сердца
товарищ книга

кто нужней мне
как от жопы дверца
ахмадулина или пригов

иль нежнее кушнер
и сердце бы не солгало
взять кого с собой почитать в Валгаллу.

Словом
тяга моя к Святой Земле не вопрос хотенья
а ответ всемирного тяготенья

после Вас у нас
например
не растёт трава-с

если курс об мультур
то абзац
про Вас.

Был в Санкт-Петербурге
всем приветы из Ленинграда
приходить на Vasil’evsky Island спасибо уже не надо

а по-русски
свистя из «Тоски»
круче будет трындец в гондоле

экономия на труповозке
если что
я в доле.

Сам я в клинику положён
как на музыку скверно
жабры будут вскрывать ножом

и
как варьянт
консервным

отсюда
к длинным эпистолам не расположен
паче друг друга терпеть не можем.

Вот и Вы то есть я то есть мы шаля сочинили фугу
мля
уже аукнуть нельзя без эха

посидеть бы надо конечно
глазом ведя шмеля на берегу верней на полях
влажного как переводная картинка луга

верней
пустыря
две остановки от Политеха.

А ведь не без
интересно как
в небе банном ямбы у вас на Вынос

и
как например
самочувствует в Лимбе выкрест

сам-то я полагаю к Пуриму быть в Аиде
если что пиши́те
в журнале выйдет.

 

P. S.

 

Вспомнили
этот именно хлюст
в пальто коротком

кто не
аккуратно так написал
о бедном нашем Назоне русском:

бродский я написал а бродский
бродский хуй я написал
уродский.

 

Иерусалим, июнь 2004

 

СНЕГ В ИЕРУСАЛИМЕ

 

 

Гололедица афроеврей бряк и за
хромал как анапест
а на
черноегожопой щеке
ложный растёт бакенбард.

 

II 

 

Не
натурально визжа
лепят втроём ортодоксы
снежную бабу
видать тёмные помыслы их.

 

III 

 

Муж-филиппинец
снежком
в лоб залепил филиппинке
вот она родина блядь!
понял турист из Уфы.

 

IV

 

С. О. 

 

Так
ликовать каждый год от прео
бразования влаги
может лишь ветхий совсем и совсем антерну
слабоумный народ.

 

V

 

Е. Т. 

 

Нимало сосулька с мезу́зы не
изумляет поэта
эвое!
изрядных мезуз
в битвах жизни поэт повидал мужики.

 

Иерусалим, новый 2008 год

 

ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ

 

Все-таки прав был старик Дерида
каждая девушка где-то пизда.

 

                                             Афула, час между собакой
                                                                         и волком

 

 

ОДА
НА ВЗЯТИЕ БИАРРИЦА
20 августа 2002 года

 

Равняйсь
немытые народы
и
с ЛогоВАЗу пацаны
в
Высокое Искусство Оды
уже затем вовлечены

чтоб
в воздух выпалить веселый
«Василий Палыч!»
а
«Аксёнов»
ужо порхай
само

в акустике русскоязыкой
где
запах классики с клубникой
где
бродит кайф доныне дикой
тревожа
чмо

где
брысь наташка за морошкой
где
коль дантес пущай эдмон
где
гений смертен понарошку
покуда непиарен он

где
по́боку литературы
зазоры для натуры-дуры
в
натуре чтоб
дыра!

где
жизнь поехала на дачу
где
Пушкиным зовут собачу
на даче оду и херачу
чему
ура!

Айда
мыть рыла за вопросы
как денег взять и быть таков
ходи с бубён
варягороссы
во
СМИ семь сорок сороков!

судьба
улыбчива как змейка
пусть дует в лирику-жалейку
в
честь
прозы
слов!

и сам-бля
я
в мажоре блею
комар на крупе юбилея
и в профиль этой ассамблее
смотрюсь
орлофф!

Великий Палыч наш Аксёнов
комплект
респект
унд
интеллект
с самим собой соотнесённый
скорей эпитет чем субъект

Второй явление Природы
где
ептать
угленашиводороды
донельзя на хер усложнясь
не меж дерьмом и бутербродом
не меж рапсодом и народом

но
жопой
меж
и
Новым годом
являют
связь

Полуплейбой-полуспасатель
душ
идеалов
и
сердец
но Боже мой какой писатель!
Аксёнов полный наконец

что мама не хочу другого!
а
что за
груду жемчугову
он
из
говны нарыл!

ура
шедевры поимённо!
музы́ка боговдохновенна!
бравур и солнце и знамёна!
и
Остров
Крым!


Есть
в возрасте
помимо уток
удобства
например дорос
до права от своих же шуток
уссацца пар экзампль до слёз

а
припиздь графского склероза
естественна
для русской прозы
как
пар навоза на морозе
исаич на гумне!

с тем
бронзоватость пожилая
естественна как Пиренеи
в окне
чего себе желаю
верней чего
вдвойне!

О
мой далёкий друг мой дальний
транснацьёнальный юбиляр
ты
словно дирижабль педальный
один
летучий экземпляр

пари
над жирною наживой!
цари
над славою лажовой!
свисти
над позолотой ржавой!
и блиц народы ниц!

где сверху плюнешь
там столица
а
где изволишь приземлиться
сесть чокнуться и подкрепиться
там
Биарриццц!

 

Париж – Биарриц

 

БОЛЬШОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
Михаила Самюэльевича Генделева-Хермонского

 

Примеряя лапсердак
не забыть
народ-мудак.

 

Ханука

 

ЧЁРНАЯ ОДА
или
чтоб два раза не вставать

 

Литератору Владимиру Вишневскому,
чей день 50-летия совпал – это надо же! –
с днем смерти Иди Амина 

 

Сдвоить шеренги родные осины
тёмная весть
в заповеднике
ведь
мы потеряли
Иди Амина
плакать не надо плакать не сметь

Матерь Тереза леди Диана
эк вас скосило с лика земли
вот схоронили
мы
Дэн Сяопина
И
ди Амина не уберегли

негра
погрёб его в землю пустую
где он остыл отстранённый от тел
чёрный
зубами жуя вхолостую
в целях сподвижников
что не доел

афро его африканской бубуке
плакать не надо
плакать не сметь
если
такие пробелы в мамбуке
кто-то за это ответит ведь
ведь!

шмыг как в колонны замерли вдовы
жучки и внучки

в слоган один:
други!
мы буке Вишневского Вову
даже за бабки
не отдадим!

Ты
не бздюмо!
ты нам нужен Вишневский!
именно тем кем себя изваял!
стой как стоишь в ослепительном блеске
глядя на смертность
что по краям!

 

                         Санкт-Петербург – Москва,
август 2003

 

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ К ЕВРЕЯМ 

 

Поэт быть может и гоним
но он не может быть говним.

 

Иерусалим, июнь 2004

 

К АРАБСКОЙ РЕЧИ

 

 

По-русски вся любовь – ямбы лицейских фрикций
по-русски как война
иваны гасят фрицев
а
что
по-русски смерть

а
следствие она она же и причина
переживаний интересного мужчины
на улице давно в живых Елены нет моей царицы
гороха паники просыпанного
средь.

 

 

Мне так хотелось бы уйти из нашей речи
уйти мучительно и не по-человечьи
а
взять
горючую автопокрышку под язык
таблетку к въезду в астму Газы негасимой

когда как резаные воют муэдзины
когда так хочется убить нельзя ничем и нечем
а из-под солнца комендантского
навстречу
им
вой фрезы.

 

 

И
так
горюет это сучье мясо
в зенит
закатываясь в ритме перепляса
в пелёнах с куколкой убийцы на плечах

что
ясно
куколка проклюнет покрывала
и стрекозиные разинет жвалы
йельский выученик мученик Аль-Аксы
на двух прожекторах стоять в лучах.

 

 

Поучимся ж у чуждого семейства
зоологической любви без фарисейства
а
чтоб
в упор
взаимности вполне

бог-Мандельштам
уже не можно обознаться
в Любви
как судорогой сводит М-16
иль выдай мне свисток в разгар судейства
иль вырви мне язык последний мне.

 

 

Мне
смерть как нужно на крыльцо из нашей речи
хоть по нужде хоть блеяньем овечьим
зубами
выговорить в кислород
желание Война!

на языке не что висит из горла
и был раздвоен был глаголом горним
но
языке на том
чья тишина во рту у смерча
или пред музыкою будто не она.

 

 

И я
живой ввиду теракта на базаре
ещё в своём уме как в стеклотаре
из речи выхожу
не возвратиться
чтоб

о да:
«Адам, я вижу твой заросший шёрсткой лобик твари
и Еву, из числа пятнистых антилоп»,
ау! мой страшный брат Абу-ль-Ала́ слепец был аль-Маа́рри
и
мизантроп.

 

 

А вот и я у рынка на коленях
и
пар шахида пар
до уровня еврейских выделений
тел не осел
на пузыри наши и слизь

я на карачках выхожу из перевода
куда
«...поплыл в разрывах ветра воздух имбиря и мёда,
и ливня жемчуга вниз ниспадают с небосвода»,
как написал
тысячелетний гений Ибн Хамди́с.

 

 

Но
Смерть
припрыгав
как бессмысленная птица
в последний раз в последний разум мой глядится
и выводок её пускай щебечет там

я ухожу из нашей речи не проснуться
бог-Мандельштам!
куда же мне вернуться
«звук сузился, слова шипят»
куда мне возвратиться
бог-Мандельштам.

 

9 – 10 

 

Так вот
поэзия:
«на русском языке последнем мне
я думаю
(я так писал)
что по себе есть сами

любовь война и смерть
как
не
предлог
для простодушных описаний
в повествовании о тьме и тишине»

так вот
я
думаю
что
стоя перед псами
в молчанье тигра есть ответ брехне

и
предвкушение
клыки разводит сладко мне
не
трудной
крови под усами.

 

Иерусалим, май 2004

 

***

Детям
часу в восьмом говорят пора
надо
успокоиться перед сном

хватит беситься дети завтра будет с утра ура
и
что всё получится всё что
днём не получается

дети сами круглые огненные зажмуривают глаза
сумев нареветься но не успев отчаяться
и конечно спят потому что это была игра
и лёгкая музыка не кончается

потому
что
лёгкая эта музыка не
кончается не кончается

и
над ними
в белом в беглом в перебегающем по ветерку огне
Иерусалим качается.

 

Иерусалим, июль 2004

 

***

На моих похоронах
будет много ебанах
каждый хочет убедиться
что меня зарыли нах.

 


Система Orphus