ДАРЫ МОЕЙ ЖИЗНИ

 

Я люблю получать подарки, дары и подношенья. Понимаю, что нехорошо, но  люблю!

Природа моя такая, родился семимесячным, не залежался, жаден до халявы. Мне многое дарили: галстухи-бабочки (самый легкий путь к моему зачерствелому сердцу) дарили, костюмы с мертвого плеча неживых, но не любимых родственников дарили, детей плоды любви дарили, кило помидоров подарили однажды.

Мне дарили ценные предметы, пытались всучить домашних животных, птиц и ящерицу («совсем ручная, с губ ест»), дарили велосипед, один раз ишака, верней ишачку; один жену подарил. Мне пытались вручить в дар жесты («Хочешь, возьму сейчас и прыгну из окна?» «Конечно, хочу, мой симпампончик!»), жертвы («Папа, хочешь, я к твоему юбилею буду меньше курить?»).

Один раз на день рождения в предместье Бейрута однополчане мне подарили убийство кота, который меня раздражал. В развалинах различного происхождения имели место неубранные, несмотря на теплую погоду 28 апреля 1983 года, трупы известного происхождения. И то, что не смогли откопать люди, откапывали мерзкие кошечки «санитары руин». В общем, вышел на меня, человека невпечатлительного, однажды такой мурзик с пятерней в зубах. Заметив, какое впечатление, тем не менее, это произвело на «русского доктора», один из санитаров выследил «кис-кис-кис» антропофага и бабах! (Извините, спасибо за внимание.)

Так вот: ценные предметы культа дарили, мумие дарили, была попытка втюхать через не хочу архив доныне живой поэтессы, шкурки дарили, невинность приносили в дар, причем интеллектуальную в том числе, дарили знаки и дурные приметы внимания. Очень многое мне подарили минут и мигов: близости, экстаза, прозренья, озаренья, ясности, неземного блаженства, земной незатейливой радости бытия, горечи, пакостного самочувствия. И годин невзгод.

 

Dary

 

Многие положили на меня жизнь. Отличный подарочек. Выползал, как мог, из-под глыб, проходил реанимацию, тяжкий период становления, покой мне только снился. Некоторых даров я просто, как честный человек, не мог пережить. Сколько мне предлагали посвятить, если я только соглашусь прочесть и проникнуться! Дважды прокалывался, давал слабину. И что? Увидел в печати один раз с посвящением И. Бродскому, второй раз с посвящением А. Пугачевой «с признательностью за щедрый талант».

Открою Музей Подарков: том художественных стихотворений поэта Льва Ошанина (экснострис! Мишенька...) с автографом дяди Мануши «Учись, племянник, подлинному мастерству»...

Подношение от курсантов Института литературы им. Горького, царство ему небесное. Яйцо пасхальное расписное с монограммой «сложному, но интересному человеку (с маленькой буквы) и лектору» (я там читал лекцию о русской поэзии, современной мне, пролетом из Израиля в Париж. Яйцо я через пару лет съел в тощий год). Адреса дарили. Дарственные. Четыре шт. Причем все четыре приносили на дом. Первый адрес куда звонить в случае сексуальных посягательств, второй куда отправить 10 шекелей, чтобы скорее заработать сто тысяч рублей. Как одна копеечка путем невзаимной переписки. Третий адрес благодарственный от сотрудников, правда, фамилия там была не моя указана. Подсунули под дверь. Дело в том, что предыдущий владелец мансарды преставился, но сотрудники об этом не знали. Хороший теплый адрес. Четвертый же адрес я получил от Бахайского Храма в Хайфе, куда забрел по рассеянности, я оказался его стотысячным посетителем, в честь меня посажен розовый куст. Меня включили в гимн.

Многие подарки я недополучил. Я не получил в подарок элегантный столик под телевизор, если я приобрету четыре предмета по прейскуранту на сумму свыше 3700 шекелей. Причем наоборот они не согласны, как я их ни уговаривал и даже грозил столиком.

Я не получил в подарок путевку в Эйлат (полупансион в отеле пять кохавим), если я застрахую свою семью. (Я бы мог с легкостью получить три таких путевки, все как-то наперекосяк пошло...)

Один из лучших подарков мне пообещали, если я распространю «Гербалайф» повсеместно. Мало того, что я смогу, доложив об исполнении поручения по команде, есть «Гербалайф» сколько влезет, но я еще и смогу безнаказанно украсить дом изумительным календарем с монголоидными старшеклассницами в одних трусах! Или я что-то путаю и это мне пообещали в обществе охраны природы? И значок про теву с гюрзой.

Все, что дарят, надо хватать сразу а то я недавно замешкался и недополучил майку цвета тюркиз. Дело было так. Иду по Бен-Иегуда, говорят «подпиши». Это как раз рядом с переносным киоском, где я обычно по пятницам уворачиваюсь от здоровенных мужиков, пытающихся наложить на меня филактерии тфиллин, грят, накладывали? «А как же», говорю. «Не верю!» говорят молодые энтузиасты с ремешками наперевес... И смотрят, так добро и проникновенно... Сам видел, как поймали пожилую японку, стреножили, она очень благосклонно смотрела на манипуляции этих милых молодых людей (опять же бесплатно). Так вот: майки дарят! Покажите мне, кому не нужны майки цвета тюркиз?! Мне необходимы, причем к лицу. Встал в очередь, где все просто: ты подписал, тебе за это майку, новое. Впереди в очереди два генеральных директора и один генеральный дистрибьютор из Мариуполя третий раз подписывают, ветераны поделились, что раньше это было еще и кепки бейсбольные давали... «Что подписать-то? говорю. Может, закон какой в кнессете о правах трансвеститов или чтоб не мучить ньюфаундлендов? Или полную свободу Иоси Сариду

«Не, говорят. Мы за неущемление прав гронху».

«Хорошее дело, говорю (а сам думаю: «надо бы подучить иврит»). Не надо ущемлять права гронху, а кто это?» (Йеху знаю, а гронху нет).

«А это такие специальные люди в Пакистане, они считают, что они потерянное колено Палестиново, а гос. чинуши не дают им право на въезд в государство».

«Безобразие! Всем дают, а этим... гронху. Нет?! Непорядок, дайте смело подпишу. Кстати, а племя-то большое?»

«19 миллионов. Приблизительно». Я, конечно, подписал. (У нас столько потерянных колен, что складывается впечатление, что Израиль был когда-то членистоногим.) Чем 19 млн этих... гронху... хуже их с нами? Почему бы им, немножко конечно, не пожить в Палестине? Я знаю отличное место, где их могли поселить. Здоровый воздух, вид на Наблус, а что? Они непритязательны.

А майку цвета тюркиз я недовзял в подарок... На ней была изображена территория без нашей страны в натуральную величину. На фоне территории улыбчивые были как живые изображены... Ицхак, Шимон и... гронху. Я его сразу узнал по куфие на щитоморднике и по Закону о возвращении... И пока я не брал майку в подарок, они все как одна цвета тюркиз кончились.

Дары надо хватать сразу.

А еще у меня полный дом подношений. Полная чаша. Есть два типа подношений. От страха и от чувства глубокой благодарности, что не прогневался.

К подношениям мне первой категории относятся: филигранной работы шкатулка Пандоры, сифон ледяной цикуты на коньяке (от благодарных читателей «Эха») и том российской Еврейской энциклопедии, где нет ни одного моего уважаемого коллеги, но зато есть поэтесса Д. Гарнизон и венцы: лавровый, терновый и дубовый с фоткой в центре. Ко второй категории относятся: пук бессмертников, бак со столетником и компьютер, на котором я не умею печатать, но зато обожаю фотографироваться на фоне его дисплея, к которому раз и навсегда прилип какой-то армянский шрифт, хотя я его обесточил.

С фактом существования многих даров я столь свыкся и стерпелся, что не обращаю на них никакого внимания, покуда они меня не достанут.

Мне даром досталась в дар страна, сочащаяся молоком и медом. На халяву. Собственно говоря, молоком энд медом сочатся также штат Айова, Земля Шлезвиг-Гольштейн и пос. Парголово, но хотя Мединат Исраэль сочится не в пример скуднее я свое отсосал. За 17 лет жизни в этой стране я уже скопил на творческий отпуск, т. е. на возможность сесть и, не думая о том, где позавтракать в начале отпуска до ужина водицей и чернухой насущной днесь, подумать о вечном и подготовить к печати 6 неизданных книг стихотворений, книгу сатир, эпитафий и эпиграмм «Обстановка в пустыне», книгу «Статьи и памфлеты», книгу «Генделев и Генделев», книгу политических эссе, книгу «Писем нерусского путешественника», кулинарную книгу «Общество чистых тарелок», 2-й (почти законченный) и 3-й (наполовину написанный) тома романа «Великое русское путешествие». А также томик переводов «Малой антологии современной ивритской поэзии» и комментированное издание поэтических переводов Шеломо Ибн Гвироля, затеянное и частично (в соавторстве с П. Криксуновым) подготовленное лет 10 назад.

И все это надо успеть за творческий, мною оплаченный отпуск с легкостью и присущим мне изяществом за свой счет. Что я, конечно, обязательно обещаю выполнить посмертно.

Потому что никаких грантов, фондов, стипендий и тому подобных наследств для осуществления этих вольных упражнений необязательной программы им. М. С. Генделева не предусматривается никаким бюджетом, как в принципе и факт моего 17-летнего существования на молоке и меде.

И в этой связи с особым чувством наиискреннейшей благодарности я сообщаю Диане С. из города Нацрат-Илит, чье письмо («в редакции не вскрывать!!!») кончалось следующим трогательным пассажем: «Я желаю тебе удачи, Михаил Генделев. Высылаю чек. Выпей водки, с кем хочешь. Я тоже выпью за твою удачу». Диана! Чек я сначала решил повесить в рамку у изголовья. Но потом все же... М-да. За тебя, Диана С.! Спасибо.

 

 


Окна (Тель-Авив). 1994. 11 марта. С. 18.

 

 

Система Orphus