ЭПИТАФИИ
Эники-беники,
передохли мои современники.
Автоэпитафии
I
В последний, дева, раз тебя почтил вставаньем
Унылый аппарат, очей очарованье.
II
Какое, блядь, фэн-шуй, какая физзарядка!
Лежу, как древний хуй периода упадка.
III
На моих похоронах
Будет много ебанах.
Все сбегутся убедиться,
Что меня зарыли нах.
Эпитафия Владимиру (Зеэву) Назарову (Бар-Селле),
лингвисту (литературоведу)
Лежит здесь то, что раньше хоть висело
На организме Зеэва Бар-Селлы.
Надпись на оградке Виктора Богуславского,
который сам на себя поставил материалы в КГБ,
сел по ленинградскому «самолетному» делу
и пишет в «22»
Администрация покорно просит граждан
Не поливать могилы без нужды.
Покойный посадил себя уже однажды,
Взошел,
Пожал,
И продавал плоды.
I
Лежит здесь Бялик-существо,
Посмертно негодуя,
Что шкурки бегают его,
По сторонам блядуя.
II
Лежит здесь Бялик, маленький еврей.
Лежит его рука, нога…
Читатель ждет уж рифмы «мудака» –
Так на, возьми ее скорей.
">Эпитафия Юрию Вайсу
Никогда, издатель Вайс
Впредь стишков не издавай-с.
литературоведу и литературному критику
Лежит здесь критик, убиен,
Раз нет спецкладбищ для гиен.
Эпитафии Е. Генделевой-Куриловой
I
Говна-пирога!
А какая нога!
II
Ах, какие ляжки
Были у бедняжки!
Под сей могильною плитой
Лежит плита могильней той.
Любили Иру Долгину
И в ширину и в долгину.
А кто захочет – в глубину,
Пусть раскопает Долгину.
I
Скончался Дрейер смертью аморальной –
Предпочитала кобра секс оральный…
II
Не плачь, прохожий – на хера
Тебе такие Дрейера?
романисту
Здесь мальчик лежит с выраженьем на рыле,
Как будто бы Зайчика в землю зарыли.
Эпитафия кредитору
Здесь упокоен кредитор по Воле Свыше.
Я обязательно верну. Целую. Миша.
Вчера похоронили мы Демьянку.
Казалось бы – ну и?
Какая-н’дь другая обезьянка
Начнет писать стихи его – мои.
Эпитафия ленинградской поэтессе
Лежи и будь здорова,
Пизда гнезда Петрова.
У близнецов одно лицо
Другого краше.
И на двоих одно яйцо,
И то – мамаши.
Под псевдонимом «Хер Хермонский»,
Коньяк мацою закуся,
Здесь отрубился Гарик Лонский –
И, значит, вечер удался!
беллетристу и многоженцу
Могилы сей беги, девица!
Он встанет. На тебе жениться.
Эпитафия многопсевдонимному автору
В одной могиле целое кладбище:
Говно, говнюк, говнец, говнило и говнище.
Эпитафия несговорчивой девице
Не то беда, что умерла –
На это всяк горазд.
А то беда, что не дала –
И, видимо, не даст.
Лежит здесь Нос –
Говно вопрос.
Видали мы его в гробу…
Хорош собой:
Рука, нога, желудок.
Весь как живой,
Когда б не пук на лбу
От безутешных Воронелей незабудок.
Спи, человек-гора! Спи, человек-легенда!
И не забудь купить прокладки. Подпись – «Ленда».
Эпитафия самоубийце
Ну, в общем, если кто и спит под камнем сим –
То мы еще немного повисим.
редакторше и издательнице,
издавшей мою книгу «Въезд в Иерусалим» с 192 опечатками
Здесь упокоилась, хвала Создатель,
Одна издатель.
стихотворцу и скандалисту
I
Спи, Тараска, не базарь,
Ты теперь у нас Кобзарь.
II
Вниманию прохожих пидарасов:
Здесь затерялся след. Тарасов.
большому другу свободолюбивого народа Палестины
и журналисту
Шамир покинул этот мир.
Прохожий, плачь о нем – однако
Не потому, что сдох Шамир,
А потому, что жил, собака.
Приходило все «Эй-Пи»
К гробу на предмет пи-пи.
Функционер от «Аводы» – отважный человек:
Однажды получил пизды и прожил с нею век.
Эпитафия барду Олегу Шмакову
Прохожий, подойдя впритык,
Не сцы на саркофаг амбала!
Какой светильник разума кирдык,
Какое нас покинуло ебало!
