ЛЮБОВЬ В ИЗРАИЛЕ
Трудно любить в Израиле. Трудно любить человека, родину, домашнее животное, ребенка-егозу. Климат теплый потому что. Страшно прилипнуть. Душой, умом, сердцем, боками. Прикипеть т. е.
Обычно я почти слышу этот чмокающий звук при разлуке. Навеки, понятное дело. Эдакий чавк помпы, как при прочистке стока. Очень помогает при расставании. Если подуть на поверхность былого контакта.
Я любил женщин в Израиле. Или, как выражается публика, – «в стране». Я любил и страдал. Как принимался любить, так сразу и застрадаю. Видимо, от погоды.
Откроешь любимого писателя: «Страдание-то и есть жизнь. Без страдания какое было бы в ней удовольствие?!» (Ф. М. Достоевский). Закроешь любимого писателя.
Хорошенькая аналогия выстраивается непроизвольно, не правда ли? Вы следите за моей пытливой мыслью? За ней нужен глаз.
Любил, одним словом. И не я один, между прочим. Женщин в Израиле любили мои старшие товарищи, царь Соломон Давидович, например, любил простую местную девушку Шулю, это у которой нос как горная башня на дозоре против Арама! (Я бы расцеловал такой нос.) Но вот что настораживает – на протяжении всего художественного произведения она его все время тянет: «Пойдем, мой милый, выйдем в поля, в шалашах заночуем...», а он в основном ей стихи читает. Дело, судя по всему, происходит даже и не в теплый летний сезон, а весной, т. е. зимой – «спустился в ореховый сад посмотреть на побеги долины, посмотреть, зеленеют ли лозы, зацвели ли гранаты...» А скажем, в месяце Элуле я хотел бы посмотреть на её «пупок – круглая чашка, полная шербета!» Посмотреть и отвернуться.
...Опыт предыдущей жизни – страдания в тоталитарной России – совершенно не пригоден в Раанане. В смысле кадрежа и последствий. Я не говорю о проблеме уболтать даму, это само собой, это еще Назон в аналогичной ситуации (где-то в районе Бендер) отметил, цитирую «Науку любви»: «Не забывай и о том, что для всякой души благотворно знание двух языков и благородных наук». (Калькала, рефуат шенаим, мехашвим...)
Но мы, так сказать, не в изгнании, мы в послании (м... да). Я не о проблеме языка, я о проблеме понимания этого языка близко к смыслу. Многими моими предшественниками (см. «Бедная Лиза», «Бедные люди», Д. Бедный и т. п.) в работе над любовью отмечалось преобладание стояния темы «где?!», т. е. способа преодоления дефицита площадки для свиданий интимного свойства и совместного ведения хозяйства («Дубровский», «Бесприданница», «Преступление и наказание» и т. п.), что изощряло ум, занимало мозг и отягощало разум до посинения от холодрыги в парадняке и побоев хулиганов в садике.
В Израиле проблема «где?», совершенно не стоя, провоцирует тем самым освобождение громадной мыслительной энергии, направленной в никуда и если и сублимированной, то в абсолютно искусственной проблеме любви к родине, домашнему животному, ребенку-егозе – а на фиг надо? (См. тексты Д. Маркиша, Е. Бауха, Р. Левинзон и ср. с аналогичными текстами первоисточников: Пикуля, Чивилихина, Друниной... Ср.? Правильно! Я тоже не.) Абстрактная, отвлеченная проблема пола «а на фиг надо?» – основная тема современной израильской литературы, когда она, естественно, не занята животрепещущими актуалиями рокового и изумительно равнобедренного треугольника белла тристия (ха-сифрут ха-яффа): взаимоотношениями рабочего с территорий, его ишака и левой интеллектуалки, переживающей сложный физиологический период гормональной перестройки ее разнузданной психики.
В последнее пятилетие, в связи с волной роста волны алии из России, правда, замаячил новый персонаж израильской лирико-исповедальной и обостренно социальной прозы (не без влияния свеженького бестселлера Алефа-Пей Чихува в переводе Нили Мирской «Гверет им келев шель Павлов»), грозящий обогатить красивый треугольник еще одним бедром: русский алкоголист-оле, казак из завьюженных Черновиц, желающий трахнуть по очереди всех вышеперечисленных персонажей... Но что это мы все о литературе да о литературе?
Трудно любить в Израиле. Весь предыдущий опыт – насмарку. Ни тебе Ахматову почитать, расстегивая, ломая ногти, лифчик, ни тебе крутизной заголовокружить, пригласив на подпольный просмотр. Не говоря о вывезти на курорт Судак, Саки и т. п.. Не увлекает позагорать, посетить сауну, погудеть в баре. Особенно закрытого типа. Все, буквально все, препятствует любви. Нормальные комплексы здесь приобретают совершенно извращенный характер.
Вообще на момент, когда 3. Фрейд изобрел комплексы и привил их ничего не подозревающему человечеству, Израиль отсутствовал в обозримой природе. Поэтому он, т. с., пришел на готовенькое: каждый отдельно взятый человек-израильтянин твердо знает с рождения, чего он хочет в смысле реализации комплексов на полную катушку (иначе это вредно для хрупкой психики, ему объяснили). Отсюда каждый израильский самец хочет силой взять маму (родину) и кастрировать папу (государственный аппарат), а каждая местная фемина хочет соблазнить госаппарат и ревнует к родине. (На иврите, где все не как у людей, – грамматический наоборот по части родовой принадлежности родины и государства, но это сути не меняет.) В то время как в нормальной нашей прежней жизни человеческого подлинного тепла, а не внешнего, погодного, – в нашей стране России - каждого имел госаппарат и соблазняла родина. Чуете, улавливаете дьявольскую разницу? Причем – независимо от пола. А в Израиле – что? Нас соблазняет госаппарат и терпеть не может эта родина. Это порождает разлад! А персональные, личные наши секс-комплексы, привычно взлелеянные? Что с ними творится? Куда смотрит «мерказ клита»?
Возьмем, например, эдипов комплекс. Он совершенно запущен. Я лично неоднократно испытывал эдипов комплекс к отцам моих, как теперь выражаются, партнерш. Мне очень хотелось их обидеть, наказать, чтобы не допустить воспроизводства обольстительниц, соперничающих с моей в узости мыслительных горизонтов, нежелании мыть посуду и тяге налево. Хватит! – и одной доченьки.
Или вот пресловутый ксантов комплекс. (Для бестолочей: ксантов – это когда так и тянет похвастаться перед посторонними своей супругой. ) Ну что мне делать, если хвастаться нечем? Да и некем, признаться. Как при тяжелых условиях реализовать любимый комплекс, я вас спрашиваю? И почему, несмотря на мускулистость (мускулинум – я!) и щетину (буквально завален текучкой на семь метров вглубь!), у меня извращенный комплекс Электры (как сказал один свежий, еще необвыкший завсегдатай моей мансарды: «отключают хеврат-хашмаль»). По-моему, это у меня страх кастрации буянит.
А есть еще один замечательный у меня комплекс, я его в себе курирую и поощряю: комплекс моего жилищного строительства. Еще в дождливый сезон построил в мансарде желоб... Очень психоаналитично, архетипично: небесная влага (символизирующая известно что) струится из дыры (!!) в потолке (!!!) и вытекает через дельту (!?!?) на лестницу (!!!). Причем желоб фаллической формы. Дамы пугаются, но приспосабливаются и потакают моим перверсным склонностям, опять же – постирушка.
А ведь любил же я в Израиле, любил! Но темные восторги расставанья, а пепел грез и боль свиданий – нам (ахат, два, фри, четыре, восемь паам) ...нам не хранить стыдливого молчанья». (Это не я сочинил. Это или Волошин, или Добронравов, или наш томный гений Иегуда Амихай, лауреат госпремии Мединат будущая Палестина. Но скорей всего – Добронравов. Слова Пахмутовой.) Любил я в Израиле. А больше всего любил я в Израиле одну красавицу, от которой я давно получил письмо, из целомудрия нижецитируемое с лакунами текста. Причем, по-моему, это палимпсест.
«(...) Майкл. Я совсем разучилась писать на русском языке. Совершенно нет прэктис. У меня было сновидение, как будто я реально опять живу в Израиле (...) трущобе. (...) с тобой. Бог, какими мы были счастливыми и сатисфикейтед! (...) пишешь ли ты те (...) стихи, которые ты мне читал в (...) холодину и посвящал? Я все время повторяла фаворитную строку твоей поэмы «Люблю ли тебя – я не знаю, но кажется мне, что люблю!» (приведено в соответствие с совр. правилами орфографии. – М. Г.) Это очень эмоционально. Мой психолог говорит, что компликации со мной – возрастной барьер. (...) что ты умер мой (...). Ешь ли ты этот ужасный фалафель? Я опять замужем. Билл очень мажорен, но хорошо сохранил внешний вид. (...) Напиши мне посткард про (...) и прочный мир в вашей стране. Молю (...) чтобы (...)! (...) вещи Билла, какие он не носит. (………………) раз. Твоя N. N. Бостон. 28 апреля 198...»
Вот, казалось бы, и все, что мне хотелось бы сообщить о любви в Израиле. Но избавлю себя от досужих обвинений в интеллектуализме, мне совершенно не свойственном. (Я проверял.) Поэтому несколько медленных и простых, несложно сочиненных предложений, не обремененных избыточным синтаксисом в финале.
Если вас постигла любовь в Израиле (или вы, естественно не подозревая об этом, были поражены еще в галуте), не расстраивайтесь. Все поправимо. Наберитесь мужества. Утром душ, пробежка. Легкий, но калорийный завтрак. Медитация – рекомендуемая тема: «Я совершенно равнодушен(на). Я совершенно спокоен(йна). Мне ровным счетом наплевать, что сейчас поделывает эта бесчувственная к моей любви скотина. Подумаешь, тоже сокровище. Да я без него (нее) проживу. Да будь ты проклят(а), ирод!(-?а). Да чтоб ты сдох(ла)!! Боженька, не слушай меня, дуру(ака)... Надо принять успокоительное, что-то сердцебиение и обливные поты».
Повторить медитацию сначала. Еще раз повторить. Отлежаться. Ни в коем случае не звонить. Запретить себе даже думать об этом. Запрещать себе думать об этом даже – целый день и часть ночи запрещать. Завести романчик на стороне (Роза ветров), ну и что, что не помогает? Ни хрена! Обливаться горячей водой из-под крана. Есть, лопать, хоть от вида бутербродика воротит. Ходить на концерты культгероев современности: Петросяна, Шифрина, Винокура. Там – смеяться. Чтоб!!! Смотреть «Вести». В обоих смыслах. Жить напряженной жизнью нормального человека в Израиле. Сделать себе прическу – это молодит. Стараться не дерзить боссу за то, что ты его не замечаешь. Плавать, причем меняя на фиг стили. Отгонять жар ночных грез (кыш, кыш!). Смотреть немецкую порнуху 70-х годов по кабелям. Обязательно возбуждаться, представляя себя на их месте. Разгадать хоть один кроссворд местного производства. Учить иврит, прилежно овладевая знаниями. Прочитать следующую сентенцию Эпиктета: «В борьбе с соблазнительными мыслями полезно искать общества людей более добродетельных, чем ты сам, или вспоминать и читать поучения мудрых людей, живших прежде тебя». И, чтобы не мутило, брать пример. И тогда, это я вам обещаю: все пройдет. И вы будете жить безо всякой любви в Израиле долго и счастливо и умрете в один день. Собственно, так вам и надо.
