ИЛИ КТО
– Ты тут сидишь, а Тегеран расширяет донельзя атомные проекты...
– Ага. Надо же.
– Надо же что-то делать!
– Ага. Надо. Же.
– Сделай же что-нибудь, ведь жить стало невозможно!
– Радиоактивная пыль на мирпесете? Не обращай внимания.
– Слушай, ты журналист или кто? Напиши. Памфлет!..
– Злобный. Чтоб аятоллам мало не показалось.
– Не ерничай!
– Не буду.
– Писать не будешь?!
– Ерничать не буду. И, по-моему, ежу ясно: эту тему лучше подать в жанре бурлеска. Пора отдать мне дань бурлеску. Чтоб цвели все цветы моего остроумья... Бессмертники.
– Ну как знаешь, как знаешь. Друг называется.
– Генделев?
– Ага. Генделев.
– Будем отдавать Хермон или будем глазки строить? Я так ставлю вопрос!
– А вы кто будете, милостивый государь? Извините.
– Я читатель. На заслуженном отдыхе. Юрист в отставке, ветеран и орденоносец. И вот я тебя спрашиваю: как с Хермоном?
– Я, адон орденоносец, вообще-то больше по кулинарии...
– Не отсиживайся за нашими спинами, захребетник. Вопрос стоит ребром: или мы, или...
– Они. Мицтаэр. Титкашер, б'вакаша, ба шавуа аба...
– Сволочь троцкистская. Жаль, вас тогда, в 37-м... Жаль. Ты б у меня по-другому заговорил. Жаль.
– Мне тоже.
– Господин Генделев, я по проблеме аборта...
– Подождите у телефона... (Аглая, немедленно воды...) Да, я слушаю. Это Зина? Зинка, ты?!
– Нет, это Света. То есть Маргалит из женского движения «Дети мира, на минуту встаньте»!!! Знаете?
– Извините, Светочка... Слиха, Маргалиточка. Вы не могли бы напомнить, как вы, собственно... Какой срок? И я, по-моему, был в Москве. Вы уверены, что это – м-м-м... Что это я?
– Вы – Генделев?
– В общем-то да.
– Значит, это вы!
– Я?!!
– Мне порекомендовали вас, вы автор...
– ...?...?!...!!!
– Говорите громче, я вас не слышу.
– Подождите, Зин..., тьфу, Маргалит, но я был в Москве? Вы уверены, что это – я?
– Вы, только вы! Тут наши девочки говорили, что только вы...
– Что, был сильно выпимши?
– Кто? Вы – Генделев, писатель?
– Ну я. Вы бы намекнули, как, где, когда! Вы брюнетка?
– Я брею голову. Мы решили, что только вы смогли бы поднять проблему. Наши девочки, наши женщины алии-90 беременеют...
– Сколько вас там?
– 124. Но это ядро. Активистки.
– И все от... меня?.. Все?!
– И все от вас ждут проблемной статьи.
– Уф. Но я, простите, не гинеколог. Я ж военврач. В отставке. Это не мой... профиль.
– Профиль у вас всех – одинаковый. Только об одном и думаете. А у нас тут девочки, наши женщины алии-90, беременеют вне брака от кого ни попадя...
– Я, знаете ли, не кто попадя.
– Вы журналист или...
– Нет. Или – нет.
– Вы Генделев?
– И – Генделев... Генделев и Генделев.
– Значит, в кнессет идем?
– Значит, идем. С кем имею честь? Идти в кнессет?
– Не морочь мне голову. Я тут списочек сбацал. Номер первый, понятное дело, – Толик. Номер второй – я. Номер третий – Жорик, я его еще по «Крестам» знаю. Запасной – ты. Берешь на себя финансирование. Приходи со своим электоратом. В пятницу. К «Машбиру». В 2.47, мне еще закупиться перед шабатом надо. Узнаешь меня по авоське. Понял?
– Понял. Во-первых, я расстался с электоратом. А можно я не пойду к «Машбиру»? В кнессет – тоже? Я занят, я...
– Нельзя. Ты журналист или?..
– Надо наддать в борьбе с девятым валом антисемитизма в России, и особенно в нашем Краснопресненском районе Углича. Вы должны поднять папу Иоанна, мать Терезу и семью братских народов.
– Дочь Монтесумы брать с собой будем? И сына Полка? На предмет противостояния валу?!
– Вы должны со всей ответственностью представлять себе опасность поднявшего голову звериного оскала...
– Ты можешь наконец решить – бомбить Грозный или ограничиться полумерами?.. А, Мишка?..
***
– Ты прохлаждаешься, а озоновая дыра расползается, расползается, расползается...
!!!
Это – по телефону.
А ведь есть еще почта. Еженедельная, ежедневная, с нарочным. Голубиная.
Есть – хорошо подготовленные неожиданные встречи – на углу Бен-Йегуды и Тверского бульвара, в синагоге, в мужской комнате.
Есть воззвания, открытые письма, обращения через посредников и прочих родственников обслуживающего персонала моей мансарды. С припевом: «Ты писатель (журналист, публицист, ум, честь и совесть, глас народа, соловьиное горло алии-90, зеркало Русской Революции, пресса – могучая сила, Не-Могу-Молчать, Представитель, Носитель, Держатель, Бичеватель, Врачеватель соц. язв) или кто?»
Ну уж я-то знаю, что я – «или кто». Кому, как не мне, этого не знать. Журналист я, сатирик и бичеватель игрой прихотливого случая – а большинство дней своей скоротечной 45-летней жизни я скоротал, будучи «или кто». Это когда еще жисть моя была райская, не сопровождалась биография обременяющими излишествами: бременем – неумолкающим телефоном, бременем – славой с параллельным узнаванием ответственности за землетрясения и корзину абсорбции. Писал я себе стихи, узнавали меня на улице только кредиторки, разводился я только со своими женами. Разводя руками, а не мосты и враждующие группировки в Чечне. Баснословные патриархальные времена! Сопровождающиеся идентичными нравами.
Ну спрашивается, почему я, начинающий плешиветь и скособочиваться немолодой еврей гуманитарных склонностей и до патологии гетеросексуальной направленности нечестивых пристрастий, – почему я, автор вполне герметических книг, ответствен за все эти тектонические процессы мира и войны? В диапазоне от прав человека на аборт до права озона на дыру? Все сам да сам. Как я стал общественным животным для битья с голосом толп? Разве мама хотела такого?
Отвечаю развернутым ответом: а так.
Дело в том, что у меня определенно появилось человечество, нуждающееся в сиюминутной опеке и, по скудости средств, видимо, – моей персональной опеке. Ну действительно, как мы, в данном случае мы – израильтяне, не можем допустить нарастания вала роста увеличения антисемитских настроений отдельных лиц и толп в Угличе? Мы вполне можем допустить, внечувственно не обратив внимания на факт ближайшей отдачи куска нашей столицы нашим товарищам из ФАТХа, чтоб этот кусок нашей столицы не достался их товарищам из ХАМАСа, но наша глобальная цель – не допустить роста вала в Угличе. И за Углич отвечаем мы, а за ФАТХ – я.
Потому что мы – в данном и во всех данных случаях израильтяне – в первую, конечно, голову должны помочь делу торжества демократии и свободы личности боснийских мусульман на Балканах, чечен в Грозном и палестинского народа, а не делу (вполне, понятно, пустяковому) поддержания принципов нашего национального существования у себя на мирпесете. И за мусульман Боснии ответственны мы, а за крах сионизма – Генделев.
Потому что проблема российско-израильских и израиле-российских взаимоотношений и весь веер перспектив этих взаимоотношений – от геополитического союзничества до конфронтации – нас (израильтян) волнует несказанно меньше, чем процесс над рэкетирами в Замоскворечье, не говоря об расцвете камерунско-израильского сотрудничества в области икебаны. За Камерун – ответственны мы. За геополитику – я.
Потому что характер намечающегося монтажа «русской партии», конечно, дает основание для беспокойства по поводу источников ее финансирования, но нас, израильтян, гораздо более интересует вопрос о трудоустройстве безработных лаптеплетильщиц и интеграции их в систему ВИЦО, нежели вопрос о том, что финансирование (например, из Москвы) может привести к «оплате» долговых обязательств (например, перед «Москвой»), что скажется на легкой такой, ненавязчивой такой ангажированности наших аполитичных «русскоязычных депутатов». За трудоустройство умелиц ответственны мы. За остальное – я.
Потому что наличие в нашей стране генерализирующейся «русской» общины не означает (как думается израильтянам) образования некоторого – забытого Богом и активистами-культуртрегерами народных израильских танцев – гетто, а означает активное, экспансивное вторжение группы мощнейшей культуры (с сопутствующими этой культуре цивилизационными установками и модусами социального поведения во всем объеме и по полной программе) в культуру слабую и неустойчивую. Ответственны за кружки рикудей ам – мы. За остальное – я, Мишенька.
Ну и т.д. К сожалению. Ладно. Тогда и будем вести себя подобающе: о, мой Народ! О, мой народец – русскоязычные мои читатели. Мы тут с Аглаей посовещались и пришли к такому вот историческому решению. Поскольку от перемены мест слагаемых сумма моих гонораров не изменяется, поскольку с озоновой дырой надо действительно что-то делать, а положение в Угличе с евреями похуже губернаторского – вы берете ответственность на себя: за этот наш мир, за эту нашу израильскую вселенную. Это я говорю вам, русскоговорящий израильтянин, с последней простотой. Давайте-ка, о мой народ, выйдем из детской и гостиной хотя бы в людскую. Хватит, пожили со всем возможным инфантилизмом. Я уже лично знаю несколько человек, которые не только пожили в Израиле пару-другую лет, но даже обзавелись сединой на висках. Детьми обзавелись, «даятсу» обзавелись, счетами в банке обзавелись. А некоторые – даже уже и померли. Здесь, на земле, мною вам совершенно не обетованной. Так и померли, пребывая в идеальной инфантильной эйфорийке; под руководством неких «старших товарищей», которые «знают», которые политики, политические лидеры, кадры, номенклатура и вообще – взрослые. И – местные. В этой стране взрослых – нет. А вы – местные. По крайней мере по месту вашего наиболее вероятного захоронения. Так что к вам, мои русскоязычные, у меня убедительная просьба. Давайте сами взгромоздим на себя наши собственные (последнее – подчеркнуть) проблемы нашей собственной (последнее подчеркнуть дважды) страны. Ответственные – вы. А я спокойно займусь «Обществом чистых тарелок». В конце концов, я писатель или кто? И тогда я уже сам сниму телефонную трубку и по-русски побеспокою Господа Бога нашего, моего старого читателя.
– Ты тут сидишь, а Тегеран расширяет донельзя атомные проекты.
– Ага. Надо же.
– Надо же что-то делать!
– Ага. Надо. Же.
– Так и сделай же что-нибудь, ведь жить стало невозможно!..
– Это кто говорит? – спросит Господь Бог. – Это кто говорит? Генделев или кто?
– Это говорит Генделев. Или кто.
