Михаил Генделев

 

Евгений Сошкин

 

 

В октябре 2011 года Библиотека Гарвардского университета выпустила каталог израильских изданий на русском языке, имеющихся в ее собрании («Catalog of Israeli Russian-Language Publications in the Harvard Library»). Своим появлением этот монументальный 744-страничный том, подготовленный с подчеркнутым полиграфическим тщанием, придал новый статус малоизученному феномену. Это событие, несомненно, заслуживает освещения на страницах периодики, но формат каталога не дает большого простора для рецензентов. Вполне логично, что в печатных откликах на него¹ основное внимание уделяется библио- графическим аспектам, а также гарвардской библиотечной политике. Эти отклики лишь в малой мере характеризуют литературную и книжную продукцию русского Израиля, привлечь внимание к которой и было главной целью издателей каталога. Сообразно этой цели, корпус пояснительных материалов, предваряющих собственно каталог, недавно был републикован в «Бюллетене Гарвардской библиотеки», а мое предисловие, входящее в этот корпус, – издано отдельной брошюрой². Еще одним шагом в том же направлении является нынешняя пуб- ликация русской версии этого предисловия³.

 

 

 

---

 

 

 

В середине 2000-х годов Отдел иудаики Библиотеки Гарвардского университета существенно расширил критерии регулярного пополнения своей коллекции израильских книг на русском языке. С этого момента приобретались книги самого разного профиля, от солидных научных монографий до пропагандистских брошюр и семейных альбомов, от поэзии и прозы до словарей и учебных пособий, от роскошных подарочных фолиантов до самодельных сборников, изготовленных с помощью домашнего принтера и сшивателя. В библиотечное собрание на равных основаниях стали поступать книги оригинальные и переводные, книги светского и религиозного содержания, книги, рассчитанные на широкий резонанс, и книги узкоспециального назначения. К тысячам отдельных изданий и десяткам журналов – тонких и толстых, серьезных и глянцевых – добавилось свыше полусотни регулярных газет, всеизраильских и региональных, множество эфемерных листовок, а также аудио- и видеоматериалы. Благодаря такому спектральному подходу, свободному от искусственной фильтрации, возник внушительный библиотечный фонд. Он суммирует продукты издательской активности русскоязычного населения Израиля за последние полвека.

Естественно возникает вопрос: что объединяет эту разнородную продукцию, кроме простого формального параметра – места издания? Почему все эти книги, журналы и газеты образуют целостный феномен культуры и представляют не только коллекционный интерес? Ответить поможет беглый исторический обзор этого явления, тесно связанного с динамичной политической и демографической ситуацией.

Ранний период русского книгопечатания в Палестине охватывает примерно четыре десятилетия – с начала ХХ века до конца 1930-х⁴. Речь идет, в сущности, о нескольких де- сятках изданий, частью адресованных православной пастве и паломникам, частью связанных с сионистским движением и жизнью ишува; появляются также сборники стихов и нотные альбомы.

В 1940–1950-х в Палестине и затем (с 1948 г.) в государстве Израиль книг на русском по-прежнему выпускается очень немного, но характер их резко меняется: преобладает политическая литература, просветительские издания Еврейского агентства (Сохнута), отчеты о деятельности крупных организаций и государственных учреждений – Всемирного еврейского конгресса, профсоюзной организации Гистадрут, министерства труда, молодежной организации Бейтар и др., пособия по ивриту, юбилейные книги, приуроченные к 10-летию Израиля, и тому подобная продукция, которая будет неутомимо множиться в последующие десятилетия. Но есть и считанные издания поэзии, прозы и полемической публицистики, доля которых также будет постоянно увеличиваться в расширяющемся книжном потоке 1960–1970-х. Можно упомянуть и, вероятно, первое в Израиле периодическое издание на русском языке – бюллетень землячества выходцев из Китая, начавший выходить в 1954 г.

Литературные связи, которые теперь называют русско-израильскими, на самом деле возникли на Святой Земле задолго до израильского государства, еще в 1920-х, и с тех пор никогда не исчезали. Поэты и писатели, стоявшие у истоков современной израильской литературы, такие, как Шауль Черниховский, Авраам Шлионский, Лея Гольдберг, были воспитаны на русской классике и сформировались под мощным воздействием русского модернизма. Некоторые из них (например, Александр Пэнн) до перехода на иврит вполне профессионально писали по-русски. Пробовали себя в русской поэзии и видные деятели сионистского движения: на разных языках, в том числе и на русском, писал стихи Авраам (Яир) Штерн – будущий руководитель антибританской подпольной организации Лехи; в 1965 г. в Тель-Авиве увидел свет «том первый» неумелых поэтических опытов Лёвы Шнеерсона, бывшего активиста антитурецкой подпольной организации Нили. Постоянно или временно в 1920-е – 1930-е гг. в Палестине проживали русские литераторы-сионисты – поэты Зинаида Вейншал, Довид Кнут, романист Авраам Высоцкий и др. Правда, печатались они в основном за пределами Палестины – в Берлине, Париже или Риге. Были, впрочем, исключения; например, пьеса Самуила Кругликова «В красных тисках» вышла в 1927 г. в Тель-Авиве⁵, а роман Сарры Марчевской-Голубчик «Дочь профессора» (1934) имеет двойное место издания: Тель-Авив – Рига.

В основном за пределами Палестины протекала и масштабная литературная деятельность лидера сионистов-ревизионистов Владимира (Зеэва) Жаботинского. В 1920–1930-х Жаботинский и его единомышленники издавали сперва в Берлине, а затем в Париже влиятельный общественно-политический и литературный еженедельник на русском языке – «Рассвет». Войдя в историю прежде всего как политический деятель и русско-еврейский публицист, Жаботинский знаменит и своими художественными произведениями – поэтической драмой «Чужбина» (1908), оказавшей влияние на раннесоветскую драматическую поэзию, романами «Самсон Назорей» (1927) и «Пятеро» (1936), переводом «Ворона» Эдгара По. На Жаботинского в его двойной ипостаси – русского писателя и еврейского идеолога – ориентировались некоторые представители репатриантской лите- ратурной богемы в конце 1970-х, когда в их среде распространилась концепция израильской литературы на русском языке, отколовшейся от русской литературы по национально-географическому признаку.

Для творческой элиты, прибывшей из СССР с алией 1970-х и вытесненной на израильские культурные задворки, это чувство культурно-исторической преемственности могло служить некоторой моральной компенсацией. Однако естественная, не программная близость между израильской русскоязычной литературой последних сорока лет и ее ранними образчиками обнаруживается на совершенно другом, типологическом уровне. Уже в написанной по-русски короткой поэме «Машбэр» (ивр. 'кризис'), атрибутируемой молодому Пэнну, которая была издана в 1927 г. в Иерусалиме отдельной брошюрой под псевдонимом Абрам Арест⁶, присутствует весь тот комплекс кризисных мотивов, которым и впоследствии характеризуется литературное отображение трудностей репатриации. Эти кризисные мотивы исследователи выявляют как в романе о крушении сионистской мечты «Опаленная земля», принадлежащем перу бывшего участника группы «Хе-халуц» экспатрианта Марка Эгарта (напечатан в СССР в 1932 г.)⁷, так и в бессчетных поэтических и прозаических текстах, написанных в Израиле по-русски в 1970–2000-х.

Причины, побуждавшие кураторов израильского культурного процесса маргинализировать репатриантскую литературу 1970-х и позднейшего времени, неоднородны. Помимо банальной нетерпимости ко всему новому и пришлому, важную роль тут сыграла израильская идеологическая доктрина, предписывавшая новым репатриантам полностью порвать с культурой диаспоры, забыть язык страны исхода, говорить только на иврите в своем домашнем быту и т.д. Нужно, однако, учитывать, что этот лингвистический утопизм парадоксально сочетался с еще не до конца изжитым преклонением перед Советами и Сталиным, с царившим в кибуцном движении культом советской песни, с равнением на коммунистическую эстетику и риторику во многих сферах общественной жизни⁸.

Понятно, что литературная деятельность репатриантов из СССР, в значительной степени сосредоточенная на преступлениях коммунистического режима, не внушала симпатии тем, кто был воспитан в традициях его искреннего прославления. Тем примечательнее жест солидарности с угнетенным советским еврейством со стороны израильского литературного и политического истеблишмента: в 1962 г. в тель-авивском издательстве «Ам Овед» вышел представительный том стихотворений поэта-сиониста «Придет весна моя: Стихи советского еврея» в русском оригинале и в переводе на иврит под общей редакцией Авраама Шлионского, одного из ведущих израильских поэтов, и Моше Шарета, в недавнем прошлом – премьер-министра Израиля, который занимался также и литературной деятельностью (переводил русскую поэзию на иврит). «Советским евреем», перу которого принадлежали эти стихи, был Михаил Байтальский, отбывший несколько сроков в сталинских лагерях по обвинению в троцкизме. Чтобы оградить его от преследований, книга была издана под псевдонимом Д. Сетер. Пятью годами ранее подборка стихов Байтальского (под другим псевдонимом – М. Д.) составила бóльшую часть тоненького сборника «Избранные стихотворения: Из еврейского народного творчества» (Иерусалим, 1957).

В 1960-х русские книги в Израиле, не имеющие строго служебного назначения, все еще оставались экзотикой, но вместе с тем уже обозначилось некое подобие литературного процесса, о чем свидетельствует, например, появление в Тель-Авиве русскоязычного журнала «Вестник Израиля» (1959–1963, 37 выпусков) и затем сменившего его менее регулярного журнала «Шалом» (1963–1967, 19 выпусков)⁹. В 1962 г. при министерстве иностранных дел стартовало многоязычное периодическое издание «Ариэль», ежегодная русская версия которого выходила до 1966 г. Прекращение обоих изданий, несомненно, связано с разрывом дипотношений с Израилем со стороны СССР 10 июня 1967 г. Русскоязычный «Ариэль» возобновился в 1970-е. На рубеже 1960–1970-х, когда резко увеличился поток репатриантов из СССР, соответственно возросла и издательская активность. Из примерно полусотни книг, выпущенных в одном только 1970 г., наряду с продуктами индивидуального творчества или административной инициативы, заметная часть является уже результатом профессиональных усилий специалистов в той или иной области. Здесь и университетские издания, в том числе по такой передовой гуманитарной отрасли, как семиотика, и факсимиле российских до- и пореволюционных книг и брошюр самого разного содержания (выпускались, в частности, букинистом Яковом Тверским под маркой его книжного магазина, а затем учрежденного им издательства «Aticot»¹⁰), и, наконец, документальная и аналитическая литература, разо- блачающая преступления советского режима, – издания МАОЗа – общества помощи еврейству СССР (основано в 1958). В 1968 г. появилась еженедельная всеизраильская газета на русском языке «Наша страна», а еще раньше, в 1967, – «Трибуна».

Начиная с 1973 г. и до конца десятилетия количество русских книг, выпускаемых в Израиле ежегодно, приближается к сотне, порой несколько понижаясь (в 1974) или повышаясь (в 1975). В 1980-е алия из СССР резко сократилась (по сравнению с семидесятыми – в четыре с половиной раза), но книжная индустрия оставалась на прежнем уровне вплоть до начала массовой алии девяностых, когда она сразу выросла в несколько раз. Среди заметных издательств 1970–1980-х – «Москва – Иерусалим», «Чериковер», «Круг», «Панорама», «Время и мы», «Бумеранг» (вскоре было переименовано в «Издательство Якова Вайскопфа»), «Кахоль-Лаван», «Р. Портной», «Яков-Пресс», «Maler Publications», «Тарбут», «Мория», «Лексикон». Некоторые из этих издательств опирались на какой-либо долгосрочный проект – журнал, книжный магазин и др. Зачастую книги выпускались в расчете на сбыт значительной части тиража еврейским организациям – Сохнуту и Джойнту, с тем чтобы вырученные деньги употребить на издание журнала. Основной спектр издательских интересов охватывал такие тематические направления, как сионистское движение, история Израиля и современное израильское общество; еврейская диаспора и еврейско-славянские культурные связи; Катастрофа европейского еврейства; преступления советского режима и борьба с ним; иудаизм и священная история; трудности абсорбции и их преодоление; овладение ивритом.

Начиная с 1970-х важное место в русско-израильском книгоиздании принадлежит книжным сериям и серийным сборникам. Самый разносторонний из этих проектов – худо- жественно-гуманитарная серия «Библиотека Алия», уже своим названием претендовавшая на универсальность. К концу 1980-х общее число книг этой серии превысило полторы сотни. Несмотря на ощутимые перепады в уровне их подготовки, значение всего проекта трудно переоценить. Необходимо также назвать серию «Евреи и еврейский народ» – свыше полутора сотен сборников документов, выпущенных (начиная с 1960) Центром по исследованию и документации восточноевропейского еврейства (The Centre for Research and Documentation of East European Jewry), серию научных сборников «Jews and Slavs» (выходят с 1993) и другие издания Центра по изучению славянских языков и литератур при Еврейском университете в Иерусалиме (The Center for the Study of Slavic Languages and Literatures at the Hebrew University of Jerusalem); серию биографий «Евреи в мировой культуре» (с 1986); сборники «Евреи в культуре русского зарубежья», сменившие потом название на «Русское еврейство в зарубежье» (с 1992); многотомную серию учебников Открытого университета, освещающую разные периоды еврейской истории и духовной жизни (с середины 1990-х). Нельзя не упомянуть и монументальную «Краткую Еврейскую Энциклопедию» в 11-ти томах, работа над которой велась на протяжении тридцати лет (1976–2005).

Однако не в пример заметнее книгоиздательский феномен совершенно иного рода, одновременно экзотический и глубоко закономерный, который наметился уже в 1960-е, достиг колоссальных масштабов в 1990-е и существует по сей день. Я говорю о многих сотнях книг поэзии, беллетристики и мемуарной прозы, публикуемых русскоязычными репатриантами за свой счет (но нередко при финансовом участии государственных или общественных фондов). Большинство книг, о которых идет речь, выходили и выходят в издательствах, специализирующихся на предоставлении подобных услуг и во всем потакающих полиграфическим и стилистическим понятиям своей клиентуры (внимательное отношение к оформлению книги характерно лишь для единичных издательств – таких, как «Альфабет», «Тарбут», «Филобиблон», сделавших ставку в основном на разборчивых заказчиков). Автор получает на руки весь тираж книги, обычно не превышающий трехсот экземпляров. Впрочем, даже сверхмалый тираж (50–100 экз.) имеет мало шансов разойтись: в продажу поступают считанные экземпляры, тогда как бóльшая часть тиража рано или поздно в прямом смысле попадает на свалку. Нужно также принять во внимание специфику русскоязычного книжного рынка в Израиле на рубеже 1990-х и 2000-х. Основная масса новых российских изданий доставлялась в Израиль крупными импортерами, а затем распределялась по бессчетным магазинам русской книги, разбросанным по всей стране. Только книги, полученные по этим стандартным каналам, воспринимались продавцами как полноценный товар, местные же издания, поштучно принимаемые на реализацию от авторов, сходу зачислялись в категорию букинистики и терялись в море старых книг, многие миллионы которых прибыли в Израиль с алией девяностых. Сложилась парадоксальная ситуация, при которой книги, казалось бы, не востребованные на рынке, в то же время сразу становились труднодосягаемы и могли быть куплены только по случаю.

Между тем все это множество любительских изданий представляет очевидную ценность для исследователей. Микроисторики найдут здесь огромный фактографический материал о советском еврействе – на фронте, в тюрьмах и концлагерях, на свободе в атмосфере бытового и государственного антисемитизма. С другой стороны, массовое обращение людей к литературному творчеству и стремление к его увековечению посредством типографского станка дадут культурологам и специалистам по пост-фольклору панорамную картину для изучения механизмов мифотворчества в процессе экономической, культурной и лингвистической интеграции русскоязычной общины в израильский социум. К этой словесности примыкают и сочинения многочисленных литераторов старой советской выучки, приехавших в Израиль и пытавшихся приспособить свои риторические навыки к израильским политическим и географическим реалиям.

И все же эти горы любительских книг лишь отчасти были стихийным выражением народной тяги к писательству, отчасти же их появление стимулировал Союз русскоязычных писателей Израиля, учрежденный в 1971 г. и выделяющий автору небольшие средства на выпуск первой книги. Эта организация, спонсируемая министерством культуры, числит в своих рядах сотни членов, создает писательские ячейки в разных городах по всей стране, проводит съезды и курирует региональные ежеквартальники, в которых отсутствует какая-либо эстетическая платформа.

По сравнению с этим валом наивной литературы, предаваемой тиснению, довольно скромным по своему объему предстает корпус книг, написанных профессионально и талантливо. Их авторы, которым литературное творчество не приносило дохода ни прямо, ни косвенно, истощали себя кто газетной поденщиной, кто богемным образом жизни; многие покидали Израиль в поисках лучшей доли. Представителям этой среды, элитарной и вместе с тем социально неустроенной, обеспечивали трибуну и помогали сохранить профес- сиональный статус не столько их авторские книги, сколько литературно-критические журналы, в которых запечатлелся текущий литературный процесс и актуальная полемика. В первую очередь именно журналы (и в меньшей степени альманахи) структурировали литературную среду Иерусалима и Тель-Авива, создавали интеллектуальное и эстетическое напряжение между разными группами и поколениями поэтов, прозаиков, критиков и эссеистов, позволяли жителям географических окраин приобщиться к литературной жизни и найти единомышленников.

В 1970–1973 издавался нумерованный альманах «Ами» (в последнем, 3-м, выпуске впервые увидела свет «поэма» «Москва – Петушки»). В этот же период стартовал первый в Израиле независимый журнал на русском языке – «Сион» (1972–1979, 1982, 33 выпуска). Долгое время он выходил с пустыми страницами вместо обложки – для облегчения контрабандного провоза на территорию СССР. В 1978 от «Сиона» отделился журнал «Двадцать два», который до начала 1990-х оставался центральным литературным и интеллектуальным органом печати для секулярного русского Израиля. С 1975 по 1980 в Израиле издавался влиятельный ежемесячный журнал «Время и мы», который затем перебазировался в США. В 1975–1980 в Иерусалиме вышло три номера иллюстрированной авангардистской газеты «Левиафан». В 1979 и 1990 в составе «Библиотеки Алии» были изданы два выпуска антологии русской поэзии и прозы Израиля «Скопус». Уникальное место в истории израильской периодики принадлежит славистическому сборнику «Slavica Hierosolymitana» (1977–1985, 6 отдельных выпусков). Концентрация передовых научных работ по филологии и языкознанию была в этом издании столь высока, что на него и поныне часто ссылаются в специальной литературе. В 1980-е новых литературных журналов почти не появлялось. Исключение – возникший на базе одноименного дайджеста «журнал еврейской культуры» – «Народ и земля» (1984–1988, 8 выпусков) да еще «Кинор» – «общественно-политический и литературный журнал» (1983–1985, 5 выпусков). Близки к журнальному формату и два выпуска изысканного альманаха «Саламандра» (1987, 1989). Из нели- тературной периодики должен быть упомянут 200-страничный эзотерический журнал «Тайноведение» (1982–1985, 12 выпусков). В 1993 газетный дайджест «Зеркало» превратился в самостоятельный журнал с культурологическим уклоном, который в таком формате продолжал выходить до 1995 г. (№№ 100–135), а с 1996 в несколько раз увеличил объем, обнулил нумерацию и с тех пор выходит, как правило, раз в полгода. В 1991 вышло три тонких номера веселого и изящного журнала «Обитаемый остров», связанного с Иерусалимским литературным клубом. В начале девяностых появился, но вскоре перестал выходить интеллектуальный журнал «Страницы» (1992–1993, 2 выпуска). Та же участь постигла «иерусалимский вестник культуры» – «Слог» (1993–1994, 3 выпуска) и «израильский журнал современной фантастики» – «Миры» (1995, 2 выпуска). В 1995 возникло «Двоеточие» (1995–1996, 6 выпусков), впоследствии изменившее формат (2001–2002, 3 выпуска) и в конце концов превратившееся в сетевой журнал. С 1998 по 2004 издавался литературно-гуманитарный журнал «Солнечное сплетение», на определенном этапе в несколько раз увеличивший свой объем (всего было 18 отдельных выпусков). Оба издания – «Двоеточие» и «Солнечное сплетение» – уделяли беспрецедентное внимание поли- графическому оформлению, подбору иллюстраций, эстетической концепции. Московский журнал «Вестник Еврейского университета в Москве» в 1999 г. был преобразован в российско-израильский межуниверситетский журнал «Вестник Еврейского университета», призванный освещать все области иудаики (читатель держит в руках его 15-й выпуск). Появлялись также единоразовые альманахи – «Шамир» (1976), «Иерусалимский поэтический альманах» (1993), «Литературный Иерусалим» (1996)¹¹, «Поэты большого Тель-Авива» (1996), «Симург» (1997), «Ништяк: Проза русского литературного подполья» (1997), «Гнездо» (1998)¹², «ОНО» (1998), «Двоеточие: Поэтическая антология» (2000), «Ориентация на местности» (2001), «Антология поэзии. Израиль 2005» (2005) и некоторые другие. Если не считать ряда международных (российско-израильских) изданий 1990–2000-х, то остается упомянуть литературно-публицистический журнал «Nota Bene» (2004–2006, 18 выпусков), чисто публицистический журнал «Время искать» (1998–2006, 13 выпусков), четыре выпуска альманаха «Иерусалимский библиофил» (1999, 2003, 2006, 2011), а также глянцевый ежемесячник для молодежи «Kvazimodo» (2003–2004). Наконец, в Еврейском университете в разное время выпускались тонкие студенческие журналы – «Голем» (1975, 2 выпуска) и «Наш Скопус» (1992–2000, 19 выпусков). Разумеется, сверх этого перечня можно было бы назвать немало любительских журналов и нумерованных альманахов, которые большей частью выходили и выходят при муниципальных клубах, литературных студиях и культурных центрах. Наверное, излишне говорить, что все вышеперечисленные издания никогда не были коммерческими и что нерегулярность и недолговечность большинства из них объясняется не потерей интереса к ним со стороны издателей или читателей, но сокращением или прекращением финансирования. Продолжают выходить «Двадцать два», «Зеркало» и «Иерусалимский журнал» (1999–).

Картина литературной периодики была бы неполна без учета самиздатовских журналов, которые изготавливались поштучно с помощью ксерокса и сшивателя в количестве нескольких десятков экземпляров и были адресованы герметичному кругу заинтересованных, поименно известных читателей. Эти, казалось бы, маргинальные издания запечатлели невозвратимую атмосферу тех или иных богемных сообществ, которые давно распались, но без которых история русской литературы в Израиле была бы совсем иной. В числе таких журналов – «Ситуация» (1982–1989, 4 выпуска), «Черная курица» (1985?, 2 выпуска), рафинированный журнал «И.О.» (1994–1995, 6 выпусков), журнал для детей «Точка точка запятая» (1997, 6 выпусков), а также чрезвычайно экспрессивный журнал анархистской молодежи «Хомер» (1994–1996, 25 выпусков) и пересекающийся с ним по составу участников альманах «Клуб железнодорожников» (1996–1997, 2 выпуска).

Когда говорят, что в Израиле до 1990-х выходило мало русскоязычных газет, то упускают из виду столь характерный для 1970–1980-х феномен, как тонкие журналы общественно-политической и культурно-развлекательной направленности. Таковы: бюллетень Союза землячеств выходцев из СССР «Земляки» (1979–1981, 5 выпусков); сохнутовский журнал «Узы», освещавший вопросы политики, социологии и культуры (1980–1985, 8 выпусков); журнал «Мы» (1971–1975) от партии Мапам; журнал «Дóма» (1972–1973) от партии Херут; партийный еженедельник «Неделя», начавший выходить после преобразования Херута в Ликуд и затем переименованный в «Неделю в Израиле» (1974–1977) (примечательно, что здесь впервые были опубликованы главы из дебютной книги Лимонова «Это я – Эдичка»); «Рассвет» (1974?–), «Клуб» (1974–1977), затем переименованный в «Круг» (1977–1992), «Кино-искусство» (1975–1980), «Израиль сегодня» (1978–1988), «Родина» (1981–1983), «НЕС: Независимый еженедельник» (1983, 26 выпусков), «Утренняя звезда» (1984, 7 выпусков), «Пресс-бюллетень» (1981–1982), «Панорама Израиля» (1980–1992), «Алеф» (с 1981) и уже упоминавшийся дайджест «Зеркало» (1985–1993), а также молодежные журналы: «Сабра» (1982–1996), «Арик» и др. Многие из этих журналов, как мы видим, исправно выходили год за годом и в совокупности насчитывают тысячи номеров. К началу девяностых почти все они исчезают, уступая место газетным приложениям – литературным, юмористическим и прочим, таким, как пятничные приложения к «Вестям» «Окна» и «Бесэдер?» (характерно, что возникший уже в 2000 г. содержательный тонкий журнал «Миг News» впоследствии трансформировался в газету). В это же время появляются и в дальнейшем постоянно множатся разнообразные тонкие журналы и бесплатные бюллетени, адресованные религиозной аудитории.

Нужно сказать, что тенденция к коммерциализации издательского дела в 1970–1980-е затронула не только журнальную периодику, но и собственно книжную сферу. Издатели предпринимали попытки заработать на переводной развлекательной литературе – детективных и шпионских романах, эротике, интимных биографиях и т.д. На такой продукции специализировались многие издательства: «Ор-Пресс» (где выходили книги серии «Библиотека Даниэля Амарилиса»), «Сова», «Трубка мира», «Три богатыря», «Кинг», «Золушка», «Надежда», «Норд», «Титания» и др.

На противоположном конце русскоязычного книжного рынка в 1970-е появился целый ряд религиозных издательств: «Геулим», «ХАМА», «Амана», «Шамир» и пр. (в последующие десятилетия к ним добавилось немало других – например, «Швут Ами», «Маханаим», «Тора Лишма», «Еврейская книга»). Некоторые из них, не ограничиваясь переводом и публикацией галахических и аггадических текстов, ставили перед собой разъяснительные и дидактические задачи, а также распространяли область своих интересов на философию Хабада, религиозный сионизм, взаимоотношения иудаизма и современной науки. К научной постановке религиозных проблем и применению математических методов для анализа священных текстов тяготели и два серьезных журнала, выходившие параллельно: с 1973 издательством «Амана» выпускался ежеквартальный журнал «Менора», а издательством «Шамир» – нерегулярный журнал «Возрождение». В этих изданиях отразился специфический облик интеллигентного еврея-репатрианта 1970–1980-х, обратившегося к религии: в советском прошлом нередко – математика или физика и политического диссидента, стремящегося примирить новообретенную религиозность с повышенным рационализмом и пиететом к точному знанию. Сочетание двух этих установок не должно удивлять, ведь в советских условиях точное знание служило интеллигенту защитой от идеологического прессинга, а религиозность позволяла ощутить себя в оппозиции к партийной доктрине. В этом контексте иудаизм был для инакомыслящего еврейства только одним из возможных вариантов и, разумеется, уступал в популярности различным христианским конфессиям. Поэтому выбор именно в пользу иудаизма был, как правило, неразрывно связан с национальным самосознанием и сионизмом.

В 1990-е некоторые религиозные издательства переориентировались на читателя, обратившегося к иудаизму по мотивам прямо противоположным – в поисках нравственной опоры посреди социально-экономических трудностей абсорбции в Израиле. Поэтому задачи, которые ставили перед собой их книги, были связаны не только с духовным образованием, но и с альтернативной абсорбцией. Одной из характерных примет подобных изданий является заведомая путаница в выходных данных: информация на обложке, на корешке, на титульном листе и в других местах, как правило, не унифицирована. Подобное стремление издателей уберечь книгу от четкой каталогизации косвенно свидетельствует о нежелании самой системы, позиционирующей себя в качестве всеобъемлющей альтернативы секулярному обществу, интегрироваться в любую другую внешнюю систему.

В 2000-е набирает силу новая тенденция: сплошным потоком издается популярная литература по Каббале, выпускаемая так называемой «Международной Академией Каббалы» и сопутствующая другим разнообразным формам деятельности этой организации. Книги «Академии» обращены прежде всего к светской и некомпетентной публике, которой они импонируют своей доступностью. Эта публика в основном уже справилась с экономической незащищенностью и социальной неприкаянностью предшествующего десятилетия и теперь выбирает хобби, чтобы заполнить свой досуг. То, что ей предлагается под маркой литературы по Каббале, сопоставимо не столько с ортодоксальными изданиями, сколько с популярными книгами по эзотерике.

Во второй половине 1990-х и в 2000-е в Израиле формируется профессиональное (то есть рассчитанное на покупательский спрос) книгоиздание на русском языке. Оно все больше ориентируется на обеспеченных местных обывателей, которым нужно оградить себя от мошенников, оптимизировать свой малый бизнес, сориентироваться в биржевых инвестициях, расширить юридические познания, получить советы по устройству домашнего сада и планированию ремонта, освоить кулинарные рецепты на основе израильских продуктов и, наконец, эффективно потратить деньги на развлечения и путешествия. Основными производителями этой консультативной литературы являются такие издательства, как «Иврус», «Меркур», «Исрадон», «Сефер Исраэль» и др. (на их же долю приходится и добрая половина словарей и пособий по ивриту).

Нужно, впрочем, учитывать, что утилитарное назначение книг, адресованных русскоязычным израильским потребителям, порой неотделимо от других аспектов тех же изданий, и эти другие аспекты могут быть первостепенными не только в глазах издателей, но и в глазах самих потребителей. Например, иллюстрированный «Путеводитель по съедобным и ядовитым грибам Израиля» является одновременно и научным справочником по микологии, и практическим руководством для грибников-любителей, большинство которых в Израиле говорят по-русски. Вполне практичное кулинарное пособие подчас пишется известным литератором в характерном для него элегантном и увлекательном стиле. Даже старые политические листовки с агитационными виршами могут нести полезную информацию не только исследователям гебраизмов, но и филологам, ведь был период, когда самый известный русский поэт Израиля Михаил Генделев зарабатывал на жизнь копирайтингом в предвыборной кампании одной из «русских» политических партий.

В последние годы русскоязычные издательства, не ограничиваясь ролью навигаторов на рынке развлечений, начали и сами проникать на этот рынок. До падения железного занавеса в Израиле выходили по-русски остросюжетные романы западных писателей, не переиздававшихся или запрещенных в СССР (от Эжена Сю до Яна Флеминга), тогда как оригинальные детективы были редкостью. В 1990-х попытки выстроить детективный роман на местном материале делались чаще, но этот материал еще не был как следует освоен «русской улицей» и невольно преподносился в качестве экзотики, поэтому сочинение детективных романов с израильскими реалиями не могло быть поставлено на поток. К 2000-м сформировался местный читатель с единой системой субкультурных кодов, и его тотчас принялась обслуживать небольшая детективная фабрика. И все же решающую роль по-прежнему играет авторский энтузиазм, а не читательский спрос. О более чем скромных коммерческих амбициях русско-израильских детективщиков и фантастов свидетельствует, к примеру, то, что самые прагматичные из них, как мне рассказывали, объявляют подписку через ЖЖ и в зависимости от ее результатов печатают очередную книгу тем или иным – в любом случае ничтожным – тиражом. Вероятно, этот сектор русско-израильской книжной индустрии ближе всего к переходу из бумажного в электронный формат.

Среди множества религиозных и светских издательств 1990–2000-х совершенно исключительная роль принадлежит иерусалимско-московскому издательству «Гешарим / Мосты культуры», полностью оправдывающему свое название. Здесь печатаются книги всех жанров и направлений, относящихся к иудаике в широком смысле слова: научные переводы библейских текстов, лингвистические исследования по языку Танаха, работы о средневековой еврейской философии и культуре, фундаментальные монографии о еврейской мистике, еврейская историография, аналитические книги по общественно-политическому устройству Израиля, художественная литература в переводе с иврита и идиш, классика еврейской литературы для детей, поэзия и проза русскоязычных израильских авторов, русско-еврейские филологические штудии, книги по истории Катастрофы, мемуарная литература и многое другое. Большинство этих изданий отличаются высоким качеством редактуры и полиграфии. Многие научные издания «Гешарим» подготовлены в сотрудничестве с Центром Чейза при Иерусалимском университете.

Вплоть до недавнего времени израильское место издания русской книги – и прежде всего Иерусалим – не воспринималось как простое сообщение географического факта. Этому факту придавалось особое культурное значение. В постсоветскую эпоху, когда самых успешных или просто удачливых авторов из Израиля начали издавать в России как профессиональных литераторов, то есть не требуя с них денег или даже выплачивая гонорары, для аутсайдеров слово «Иерусалим» на титульном листе приобрело какой-то оттенок моральной компенсации за невозможность печататься не по-любительски. Но теперь эта субъективная конъюнктура практически отошла в прошлое. Книги, изданные в Израиле, больше не воспринимаются книгопродавцами как товар второго сорта: новые книги стóят в магазинах ничуть не дешевле аналогичных российских, а старые постепенно перестают циркулировать на рынке и некоторые уже сейчас выставляются на продажу как раритеты. Определенную психологическую роль в подготовке этих перемен сыграла, казалось бы, не столь уж значительная реформа издательской практики, начало которой положили «Гешарим / Мосты культуры»: в качестве места издания почти на всех книгах указывается «Иерусалим – Москва» или «Москва – Иерусалим». Этому примеру последовали и другие издательства – «Даат / Знание», «Книга – Сефер». Разумеется, подобная раздвоенность не является чисто номинальной: вышеназванные издательства действительно базируются в двух разных местах, находя в этом экономические и технические преимущества. Но в отличие от западной практики, в которой двойное и в том числе межконтинентальное место издания – заурядное явление, применительно к российско-израильским книгам оно несет ясную символическую нагрузку, подчеркнутую двуязычными названиями всех трех издательств. Симптоматично, что двойное место издания значится и на многих книгах последнего десятилетия, изданных израильтянами за свой счет. Это свидетельствует о том, что стремление к размыванию географических координат уже укоренилось в массовом сознании. Подобное стремление созвучно процессам глобализации, развитию сетевых ресурсов и блогосферы, ощущению того, что государственные границы больше не создают культурных барьеров, а географический фактор уже не обязательно соотносится с категориями центра и периферии в пространстве культуры.

 

_____

 

 

Такова в общих чертах картина израильской книжной продукции на русском языке в исторической ретроспективе. Напоследок нужно сказать о значении гарвардской коллекции как для сохранения этого феномена, так и для его научного осмысления. В той своей части, что охватывает переводную, религиозную, эзотерическую, справочную, узкоспециальную и обучающую литературу, собрание Гарвардской библиотеки, по-видимому, не имеет аналогов на Западе. В другой своей части, лежащей на пересечении интересов иудаики и славистики, это собрание относится к числу немногих, регулярно пополняемых после распада СССР. В период холодной войны крупные западные библиотеки специально заботились о приобретении русских книг, изданных в Израиле, но в 1990-е и 2000-е, как раз когда поток этих книг увеличился в несколько раз, интерес к ним в Америке и Европе заметно ослаб.

Существует, разумеется, обширное собрание израильской Национальной библиотеки, в задачу которой входит хранение всех без исключения книг, изданных в Израиле. Как и во многих других странах, в Израиле действует закон (с 1953 г.), который, в частности, предписывает издателю, распространителю, типографу или автору книги (в таком порядке по нисходящей), имеющим израильский адрес, передать Национальной библиотеке два бесплатных экземпляра. Этот же закон обязывает указывать на книге ее выходные данные. Как основа национального фонда эта система весьма эффективна. Проблема заключается в том, что из бюджета библиотеки практически не выделяется средств на поиск и приобретение книг, по тем или иным причинам отсутствующих в ее собрании. Для книг на русском языке проблема эта усугубляется из-за целого ряда специфических факторов: из-за обилия книг, изданных на средства самих авторов, на которых издательство или типография, особенно в периферийных городах, по умолчанию перекладывает всю ответственность, но которые могут даже не знать о существовании Национальной библиотеки; из-за множества книг с не- полными или фальсифицированными выходными данными; просто из-за того, что некоторые издательства не уважают закон, а юридические возможности Национальной библиотеки ограничены.

Но подлинная проблема лежит глубже. Израиль все еще остается во власти давнего предубеждения против культур еврейских диаспор, продолжающих развиваться на его территории. До сих пор в большом ходу патерналистски-пренебрежительная концепция «культурного гетто», в силу которой в стране, где пятая часть еврейского населения говорит по-русски, существует одна-единственная кафедра славистики¹³. Неудивительно, что для израильских книг на русском языке Национальная библиотека служит всего лишь хранилищем. Эти книги не воспринимаются администрацией ни как стратегически важная часть библиотечного «хозяйства», ни как интегральная часть гуманитарного наследия страны. Вполне закономерно, что первая попытка регистрации этих книг предпринята группой энтузиастов, а сама электронная база данных (isrusbook.com) финансируется российским фондом. В этом контексте появление гарвардского каталога кажется обнадеживающим знаком¹⁴.

 

 

---

 

1. Рогачевский А. [Рец. на изд.:] CATALOG OF ISRAELI RUSSIAN-LANGUAGE PUBLICATIONS IN THE HARVARD LIBRARY / Ed. by Ch. Berlin and E. Vernon; introduction by E. Soshkin. – Cambridge, MA: Harvard Library, 2011. – XIII, 263, 468 p. // Новое литературное обозрение, 119 (2013); Шаргородский С. Из Гарварда с любовью // Toronto Slavic Quarterly, 45 (2013).

2. Harvard Library Bulletin, 24: 1 (Spring 2013). P. 1–26; Israeli Russian-Language Publications in the Harvard Library: Introduction. Introductory Essay Israeli Books and Periodicals in Russian: A Brief History by E. Soshkin. Cambridge, MA: Harvard Library, 2013.

3. Одно из побочных, но отрадных для меня следствий этой самостоятельной публикации – доставляемая ею возможность от всей души поблагодарить инициаторов и составителей каталога: Чарльза Берлина, возглавляющего Отдел иудаики Гарвардской библиотеки, и Элизабет Вернон – сотрудницу Отдела и моего многолетнего куратора в деле пополнения гарвардской коллекции русскоязычных израильских книг. Я глубоко признателен и всем остальным участникам этого проекта, в первую очередь – проницательному и требовательному редактору моего предисловия Кеннету Карпентеру, бывшему редактору «Бюллетеня Гарвардской библиотеки».

4. Впрочем, отдельные издания появлялись и раньше. Cтарейшее из известных на сегодняшний день, обнаруженное сотрудницей израильской Национальной библиотеки М. Гольдман, выпущено в Иерусалиме в 1888 г.: И. С. Стихотворение: Посвящено его блаженству, святейшему Никодиму, патриарху Иерусалима и всей Палестины, по случаю спасения жизни, его святейшества, от злодейскаго покушения на оную, марта 19 дня 1888 года. – (Псевдоним И. С. не отождествим ни с одним из известных идентичных ему псевдонимов и, вероятно, окказионален.)

5. О Кругликове см.: Тименчик Р. Самуил Кругликов и его книга «В красных тисках»: (Из истории русской книги в Израиле) // Иерусалимский библиофил. Вып. 1. Иерусалим: Филобиблон, 1999. С. 51–52.

6. Подробнее см. в комментарии к републикации: Абрам Арест. Машбэр: Поэма из цикла «Матерная Палестина» / Комментарий М. Вайскопфа // Солнечное сплетение. № 8(27). 2004. С. 199–201.

7. См. об этом: Хазан В. Необетованная земля Марка Эгарта // Солнечное сплетение. № 16–17. 2001. С. 154–157; Вайскопф М. Красное платьице: Образ героини в антисионистском романе Марка Эгарта «Опаленная земля» // Солнечное сплетение. № 8(27). 2004. С. 148–155.

8. См., например: Джеффри М., Герцль Н. Слабость к России: Израильские левые и русское еврейство. Иерусалим, 1996.

9. Одноименный журнал, посвященный проблемам алии и абсорбции, издавался в Бней-Браке в 1974–1980 гг.

10. См. подробнее: Юниверг Л. Добрый человек из Бней-Брака: (Яков Тверский – букинист, издатель и библиофил) // Евреи в культуре русского зарубежья. Т. 5. Иерусалим, 1996. С. 182–190.

11. Следующий выпуск альманаха появился в 2004 г.

12. Следующий выпуск альманаха появился в 2003 г.

13. Впрочем, теперь и ее объединили с кафедрой германистики.

14. Сердечно благодарю М. Гольдман, М. Вайскопфа и С. Шаргородского за их щедрую консуль- тативную помощь. Некоторые исправления и дополнения были внесены в русскую версию статьи благодаря А. Рогачевскому и Л. Юнивергу.