Тексты и контексты

Натан Факсель

ФЕКАЛЬНАЯ ТЕМА В РУССКОЯЗЫЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ИЗРАИЛЯ

(и окрестностей)

 

 

В каждой шутке, гласит не самая любимая нами народная мудрость, есть доля шутки. Была она и в этой шуточной статье: к моменту ее публикации русскоязычная литература Израиля – за два десятилетия своего существования – так и не удостоилась подобающего о литературоведческого обзора. Горькая шутка заключалась и в том, что статья Н. Факселя стала одним из первых примеров мотивного анализа этой литературы, тема же автором была выбрана самая что ни на есть животрепещущая…

 


 

                             Саднит на душе, как ожог
                      тоска соучастия в спорах
                      с обилием творческих жоп,
                      весьма в извержении скорых.

 

И. Губерман

 

Фекальная тема и шире – тема всевозможных выделений и отправлений организма занимает широкое и достойное место в русскоязычной литературе Израиля. И окрестностей. В данном случае мы имеем в виду Европу, где работают такие корифеи этого странного и уникального культурного феномена, сформировавшегося и сложившегося на жарком ближневосточном перекрестке, как Леонид Гиршович и Анри Волохонский. Минуя рекордного Юрия Милославского, именно Гиршовичу, очевидно, принадлежит честь введения темы выделений в некогда молодую русскоязычную словесность Израиля. Достаточно вспомнить героя одного из рассказов давно уже ставшего классическим «эмигрантского» цикла, который носится но страницам с зажатой в кулаке «птичкой» (читай – ...) Но полного размаха и сугубо фекального интонирования достигает эта тема в повести Гиршовича «Цвишен ям унд Штерн. Быт и нравы гомосексуалистов Атлантиды» (1980). Основные персонажи здесь носят столь красноречивые имена, как Кал и Понос, причем повесть изобилует описаниями следующего рода:

 

«Плывут с детьми, поедая мерами фасоль, вареный горох, зерна нута – словом, все, что потом заставляет трубить о своей любви к Церасу, как некогда трубила Сестра, подвывать как она, всхлипывать как она, играть на валторне как она, рычать как она, стращать как она <...> Флагманское судно верховного Комика снабжено трубой. Насытившись бобовыми, жрец голосит в нее, вылетает трубный глас – и все равно тонет в общем море».

 

Не избежал общей темы и Анри Волохонский. В «Повести о великой любви Ланы и Тарбагатая» (альманах «Саламандра», 1987) фигурируют два царственных поэта по имени Зеус и Промитий. Промитий посылает сопернику нижеследущую зловредную эпистолу: «Широко пускает ветры, кто эфиром благоух». Но подлый гимнософист Коршун, посланный Зеусом терзать Промития, находит вполне символическо-фекальный конец:

 

«Коршун оторопел. Тогда Промитий, пользуясь его замешательством, задает следующий вопрос: “Как у нас с этим делом?”, а сам бежит к вершине горы Эльбрус, где у него располагалось отхожее место, и швыряет терапевта в кратер, успевши крикнуть вслед:

– Живописью не увлекались?

Сидит Коршун весь в дерьме и кукует».

 

Неудивительно, что теме испражнений отведено значительное место в романе теоретика и практика израильской русскоязычной литературы Михаила Генделева «Великое русское путешествие» (1988), где эта тема приобретает воистину апокалиптический характер. Характерно, что Петербург преломляется здесь как сквозь текст одноименного романа А. Белого, так и сквозь воспаленное сознание героя-Генделева, поглощенного поисками сортира.

Наконец, в романе главы Союза русскоязычных писателей Ефрема Бауха «Солнце самоубийц» (отрывок из которого только что опубликован в альманахе «Скопус-2»), фекальная тема достигает экзистенциальных глубин и само течение истории воспринимается в соответствующем свете:

 

«... первый наскок впопыхах на Рим, проход и гастрономически-фекальное ощущение, протягивающееся через тысячелетия Сlоаса Махіmа, клоакой Рима, чьей уцелевшей ржаво-железной дверки в подземелье Мамертина он коснется, представляя со слов гида, как выбрасывали трупы замученных и казненных в фекальное течение времени...»

 

Перейдя к поэзии, остановимся на пародиях Бориса Камянова, собранных в книге «Перлы, извлеченные из жемчужин» (1988):

 

Вот еврейский терорист.
В баскетболе он – мячист.
В туалете он – мочист... –

 

пишет Камянов. А в пародии, острие которой нацелено одновременно на приказавший долго и счастливо жить журнал «Форум» и листовки парижского вивриста Толстого, мы читаем:

 

Он листовку выпускает
самую упорную.
Вместе с «Форумом» берем
мы ее в уборную.

 

Не менее красноречив Михаил Гробман (альманах «Скопус-2»):

 

Мы вонзили им в жопы еврейские адские груши
И они завопили бежа и теряя штаны

Но враги убегая нам так обосрали отчизну
От священных низин и до гордой библейской выси
Мы уж были не рады что эту придумали клизму
Невозможно дышать хоть бери и святых выноси...

 

Своего апогея исследуемая тема достигает в творчестве поэтов Самуила Шварцбанда и Игоря Губермана. В тексте Шварцбанда, недавно опубликованном в газете «Пятница» и органически вписавшемся в картину ближневосточной русскоязычной словесности, автор желает

 

...сквозь ресничные деленья
Считать мгновения веков.
И быть, как в первый день творенья
Мешком дерьма и тусклых снов...

 

Интересный путь проделал Игорь Губерман. В последней своей книге «Иерусалимский дневник» (1991) он начинает с отрицания уже сложившейся традиции, заявляя, что «когда я ложка дегтя в некой бочке / не с медом эта бочка, а с гавном», и что «сделался докучливой занозой / в заду у моралистов и блюстителей».

Но постепенно поэт приходит к философским обобщениям: «Все люди бывают гавнами, / но многие чаще, чем прочие» и к фекальной интерпретации еврейской истории: «еврея вечное стремление / просрать историю свою». Все чаще появляются такие образы, как «столкнулись на огромных скоростях / и лопнули вразлет мешки гавна», «бормочет старое гавно, / что было фауной и флорой», либо «гавно сиропом разводя».

В конце концов, наступает полное слияние с богатой, струящейся, живой и играющей фекальной традицией русскоязычной литературы Израиля:

 

Я в сортир когда иду среди ночи
то плетется мой Пегас по пятам,
ибо дух, который веет, где хочет,
посещает меня именно там.

 


Обитаемый остров (Иерусалим). 1991. № 3. Июнь.

 

 

Система Orphus